Танечка опомниться не успела, как дяБоря обложил руку прохладными листочками, закрепив их берестяными верёвочками. Боль лишь на секундочку напомнила о себе и затихла, по руке разлилось приятное тепло, и ещё было чуточку щекотно.
Вода, наконец, перелилась через край и весело зажурчала, вернувшись в родное русло.
- Водопадик получился! - обрадовалась Танечка, но, глянув на "забинтованную" руку, вспомнила о своей роли.
-Что, жжёт?- дёрнулся дяБоря, увидев, как изменилось лицо девочки.
Танечка помотала головой, разбрызгивая запланированные слёзы.
ДяБоря заглянул ей в лицо:
- Да, подруга, а ведь ты врёшь и не краснеешь. Не из-за руки плачешь. Давай, рассказывай. Или мы не друзья?
Танечка всхлипнула:
- Друзья…Я не хотела вра…говорить неправду. Просто она…такая…Мы поссорились, и я больше к ней не пойду! С вами буду…
ДяБоря кашлянул, точно поперхнулся:
- Со мной тебе будет нехорошо. У неё палатка, а у меня небо над головой…Вот сейчас успокоишься и пойдёшь мириться…
- Не буду я с ней мириться!- вскочила Танечка. - Пусть сначала помучается, поплачет и сама придёт мириться! Я не пойду, хоть в землю закапывайте! У неё есть топор, сделаем шалаш, и у нас ещё лучше будет…
- Значит, объявляем ей войну?- неопределённо усмехнулся дяБоря.
- Да, войну! Пусть помучается! Будет знать, как детей обижать. Вы только ей помогите палатку поставить.
- А может, пусть сама помучается?
- Нет, мы же не изверги. Пусть знает, что мы не такие… - Танечка для убедительности ещё пару раз всхлипнула, размазывая слёзы по щекам.
ДяБоря вытер руку о брючину, затем достал из внутреннего кармана куртки удивительно белоснежный конвертик носового платка, протянул Танечке:
- Возьми. Вымой лицо и перестань плакать.
- Спасибо. Пойдёте к ней?
- Придётся, раз советуешь. Вот перекушу и схожу.
- Остыло всё уже…
- Ну и шут с ним. Не в ресторане. На воздухе и холодное в охотку пойдёт.
ГЛАВА 13
Оставшись одна, Зоя вдруг почувствовала странное доселе незнакомое чувство: не то растерянность, не то опустошение. А возможно, это отупляющая апатия. Ничего не хотелось делать, да и вообще двигаться. Впрочем, нет: хотелось упасть в родную холодную постель, зарыться в пуховую подушку и провалиться в бездонную пропасть сна. И, разумеется, проснуться, не ведая об этом дурдоме. Зря всё, зря, ничего не выйдет, только время потеряю. Жалко Танюшку: она так верит…
Подкормив костёр, Зоя присела рядом, подтянув колени и уронив на них голову. Смотрела на огонь и снова и снова проклинала ту минуту, когда поддалась заверениям Люськи и дала согласие на эту авантюру. Разрасталось пламя костра, и разрасталась жалость в груди Зои. К себе. Ну почему, почему у других всё как у людей, а у неё всё наперекосяк? В кои веки сердце по-настоящему потянулось к мужчине, а он оказался…кот. И вовсе не Матроскин, а дикий лесной кот. Такие, говорят, не поддаются дрессировке. Так чего же я тут делаю, как дура?
С детства Зоя умела вовремя поставить запруду слезам, но сейчас, почему-то махнула рукой, и слёзы, точно получив разрешение, хлынули обильно.
"Полный капец! Вот я уже и превратилась в слезливую бабу…всё по плану Люськи. Только всё это коту под хвост…О, лёгок на помине…"
Борис, игнорируя Зою, точно она была всего лишь пенёк, прошёл к месту, где лежали вещи, взял топорик и стал делать колышки. Затем также молча и деловито, развернул палатку, на минутку огляделся, как лучше поставить и приступил к установке.
Чуть повернув голову, Зоя наблюдала за Борисом. Жалость к себе и вспыхнувшая было злость при появлении Бориса, улетучились, медленно, нехотя возвращалась привычная уверенность. А с нею пришло и то удивительное ощущение, как тогда, во время наблюдения за колкой дров. Ну, вот ничего особенного нет в занятии Бориса, почему же хочется смотреть и смотреть, совершенно не думая о зацементировавшейся в нём ненависти к женщинам. Ещё пару дней назад Зоя твёрдо не верила в народную поговорку, что от ненависти до любви один шаг. Уж если ненависть не показушная, то хоть двадцать шагов сделай, любовь не родится. Вот от любви до ненависти, пожалуй, можно и с полшага перейти. Теперь же, наблюдая за Борисом и прислушиваясь к своим ощущения, Зоя вновь, слабенько, правда, начинала верить, что переход от ненависти к любви возможен. Пусть не с одного шага, с десятого, с двадцать пятого, но возможен. Люська в это верила, как христиане верят в Христа. Помнится, Зоя как-то спросила: а если этот ненавистник не захочет сделать шаг? Люська с полной убеждённостью заявила:
- Да пусть он хоть сто раз не хочет - любовь заставит, ибо не хотеть можно только с холодной головой. Когда есть любовь-голова горячая, и шагаешь чаще всего спонтанно. Шагнёт как миленький.
Шагнёт… А остался ли в душе Бориса хоть один здоровый участок, где можно взрастить саженец любви? Или там пустыня и только ветер гуляет, гоняя барханы из песка обид?
Борис закончил установку палатки, последний раз проверил крепления. Зоя не спешила убирать следы слёз с лица и менять позу несчастной девы. План Люськи - "совместная установка палатки сблизит"- дал сбой, сейчас по идее должен включиться план Танечки: дяБоря увидит бедную несчастную заплаканную мамЗою и начнёт жалеть…
Борис с топориком приостановился рядом.
- У тебя что, мозгов совсем нет? Собственную злость на ребёнке срываешь.
- Не поняла?- неожиданно для самой себя растерялась Зоя.
- Оно и понятно,- едко усмехнулся Борис.- Умишка то кот наплакал, где уж понять.
- Слушай!- вскочила Зоя.
- Нет желания слушать твой трёп. Ты вот ревела, ну и ной дальше, может, поумнеешь.
-Ты…ты…
- Всё, разговор окончен. Бухти дальше.
- Скотина! Кретин! Чтоб тебя комары зажрали!
Борис давно уже скрылся, а Зоя всё не могла остановиться: перечислила все обидные слова, пнула кучу хвороста, затем палатку и, наконец, обессиленная опустилась у входа.
- Зачем? Зачем мне всё это? Ненавижу! Всё! Поиграли в дурдом и хватит!
Вскочив, кинулась к месту, где был спрятан мобильник. Но его там не оказалось. Танины следы красноречиво говорили, кто забрал телефон. Девчушка, видимо предугадала срыв мамЗои и решила не давать ей шанса не вовремя выйти из игры. Таня, как и мама, верила в успешный исход операции "Троянская лошадь".
ГЛАВА 14
ДяБоря вернулся хмурый, и Танечка поняла, что её план не сработал. Значит, мамЗоя сделала всё не так, как надо. Наверно, сидела и улыбалась, думая про свадьбу, а нужно было плакать и быть несчастной. ДяБоря увидел её улыбку и, конечно же, разозлился, наверно решил, что мамЗоя как дурочка. А такую не захочется жалеть, и в таких не влюбляются.
Танечка глубоко вздохнула: придётся придумывать другой план. Жаль, она так верила, что тот план сработает, и всё будет океюшки…
Ох, ну почему эти взрослые иногда бывают такие бестолковые?!
На некоторое время они словно забыли о существовании друг друга: Борис готовил жерди, Танечка тщательно перетряхивала память, в надежде, что что-нибудь натолкнёт её на новый план.
Наконец, Танечка прекратила пустые терзания и глянула на дяБорю и тотчас встрепенулась, поражённая увиденным: в десяти шагах от "колодца" ходко шло строительство хижины. Стены росли на глазах: дяБоря точно корзину плёл, пропуская между стволов жерди. Лицо у него уже не было хмурым, а сосредоточенно-увлечённым, будто он занимался любимым хобби. Танечке, почему-то захотелось принять в этом участие - она тотчас присоединилась. Принимая от неё очередную жердь, дяБоря внимательно посмотрел, тепло улыбнулся:
- Подсобник всегда кстати. Только осторожно, не поцарапайся.
Работа пошла быстрее и вскоре стены поднялись на два метра. Хижина теперь представляла собой почти правильный ромб, у неё было оконце и дверной проём. А ещё через полтора часа была готова и крыша: поверх жердей аккуратно уложены лапник и ветки.
- А что, Танюш, не хило получилось. Ай да мы! Сейчас нарежем лапника для постелек, и будут царские палаты.
- У неё…есть наши спальники,- невольно вырвалось у Танечки.
ДяБоря неопределённо усмехнулся: