«Крышка мира» давит на моё темечко. Стараюсь, пригибаюсь.
Больше земли — нельзя, больше людей — нельзя, больше денег — нельзя. Паутина мира… Точнее — конгломерат действующих стереотипов представлений о границах допустимого. Стереотипов, поддерживаемых обычаями, законами, словом божьим, вооружённой силой…
Мой «фигурный болт», как прогрессора, не в знании, например, технологий обогащения урана или производства титановых сплавов. Главное моё преимущество — массовость. Философская готовность организовать крупносерийное производство. Хоть чего. На Руси это — тайна за семью печатями. Мелкосерийное производство крестьянских серпов и деталей замков проявится под Киевом перед самой «Погибелью земли Русской». А так-то… 18–19 век.
Разница между штучным и серийным производством… Прежде всего — в мозгах. А не только в конструкции, технологии, инструментарии, организации…
Забавно: кроме известного английского афоризма насчёт однорукого с бутербродом, не могу вспомнить ни одного яркого выражения ни из одного фолька… Народная мудрость по теме — отсутствует? Народные массы с массовым производством не сталкиваются?
Пропасть между отдельным, сильно взпзд… мда… изделием, сотворённым очередным гениально уелбантурившимся «левшой», и тем же, но — серийно… Собственно говоря, парень и погиб при попытке внедрить массовую технологию. «Ружья кирпичом не чистить» — это вам не штучно «блоху подковать».
Именно массовость, тиражирование — отличало Европу от Азии. Единичная, нержавеющая железная колонна в Индии — эффектно. А сотня примитивных, ржавеющих, но — стреляющих, чугунных пушек — эффективно.
Что лучше: уникальное чудо или дешёвый ширпотреб?
Ответ зависит от определения смысла понятия «лучше».
Я, «здесь и сейчас», даже до такой дилеммы не дорастаю. Ни — сделать чудо-чудное и продать задорого, ни — нашлёпать серию и продать задёшево…
«Не жди чудес — чуди сам» — мысль мне нравится. Но — фиг.
Любой способ получения любых существенных, наблюдаемых со стороны, ресурсов окончательно делает меня публичной нелюдью — вышибает из общего ряда «боярин святорусский вотчинный».
«— Враги голову подымают.
— Это хорошо: поднятую голову — рубить легче».
Коммунистический диалог из «Поднятой целины» — азбука. А что всякий «не такой» — потенциально враг… Вы что, ожидали встретить на «Святой Руси» толерастию? Нету тут этого. «Кто не со мной, тот против меня» — читайте Евангелие.
Не суть — что делать полезного. Суть в том, что всё полезное — вредно. Опасно до смертельности.
Умственный пример для сомневающихся.
Вот нашёл бы я, чисто вдруг, сильно гипотетически, в здешних болотах кимберлитовую трубку. Господним промыслом по В.В.Маяковскому:
Спустил бы болото, выкопал кимберлит, подождал года четыре, пока он выветрится-распадётся, напросеивал алмазов, повёз продавать… Даже без огранки. Что дальше будет? — «Прошу пана до гиляки». В лучшем случае: «Три секунды — полёт нормальный. Так это… низенько. Головой в поруб». А что болото отберут… Сомневающиеся — могут и 21 веке попробовать.
Этот мир, «Святая Русь» — снова ощущался мною как паучий мягкий кокон, спеленавший со всех сторон. Взамен прежнего «страшно», «голодно», «бабубы», «ты меня уважаешь?»… давило безысходное «ску-у-ушно».
Так что ж мне — водку стаканáми с утра?!!
Но и в этом мягком, тёплом, душном коконе — душе моей не было покоя: грызло чувство долга перед моими людьми. Им было нужно расти.
Чарджи хотел набрать ещё два десятка гридней, а их нужно кормить и вооружать; «альф» доводил до совершенства технологию избостроительства — ему нужен фронт работ; Христодул матерился по поводу своих старых открытых печей — нагляделся на новые, с закрытым верхом; Горшеня интересовался: какие ещё крынки делать и куда запас складывать; Прокуй, наигравшись с паровичком и циркулярками, истерично соображал какую-то хитрую приспособу для центровки турбин с использованием бронзовых зеркал; Фриц освоил нивелир с транспортиром и теперь плотоядно облизывался при слове «триангуляция»…
Я их научил, дал им дело, приохотил думать. Им это стало интересно. Если я остановлюсь, если им станет неинтересно, станет некуда расти… Елица уже ушла.
Рябиновский кокон, «Святая Русь» вообще, становились мне тесным. Душно мне, тесно. Ску-у-учно…