А у детишек, у всех, включая Лазаря, уши красные, рты и глазёнки — распахнуты, каждое слово впитывают. Рада сама раскраснелась, разозлилась, всех из-за стола выгнала. Пересела на место сына в торец стола. Начала по иному, по-доброму разговаривать. Ошибку свою, само собой, на Рыксу сваливает:
— Ах же ж ляшка лживая! Ах же ж сором-то какой! Прости Иван, боярский сын. Я эту брехушку нынче со двора выгоню!
— Гос-с-споди! Рада, ты хоть воздух-то попусту не тряси. Бабёнка только что родила. Бабы в такое время иной раз и не такое несут… Отлежится — мозгой просветлеет. Да и не выгонишь ты её. Рыкса — вашей княгине близкая подружка. На что тебе с князем ссориться?
Сперва взвилась: молод ещё жизни учить. Но сама себя осадила, покивала, вроде успокоилась, снова начинает — уже ласково:
— А вот у тебя майна много. Лодейка полная узлов да кулей была. С Рыксиной усадьбы добро взял?
— Ну ты как девочка малая! В усадьбе были разбойники. Со своим разбойным майном. Я разбойников убил, вещички забрал. Что мечом в бою взято — то моё по закону.
Рада смотрела на меня, нехорошо улыбаясь. Чему Рада радуется? — Моей глупости! Закон, факеншит, надо знать!
«Русская Правда» позволяет забрать чужое имущество в бою («мародёрство», «хабар»), в качестве наказания («поток и разграбление»), но — не прежде украденную вещь.
Статья 29: «Аже кто познаеть свое, что будеть погубилъ или оукрадено оу него что и, или конь, или портъ, или скотина, то не рци и: се мое, но поиди на сводъ, кде есть взялъ; сведитеся, кто будеть виноватъ, на того татба снидеть, тогда онъ свое возметь, а что погибло боудеть с нимь, то же ему начнеть платити».
Смысл: запрещается самовольно отнимать краденые вещи, предлагается идти на свод. Свод заключался в том, что владелец украденной вещи должен указать, у кого он ее приобрел, тот возвращает первому деньги и указывает на третьего; на третьем свод кончается. Третий отдаёт деньги второму, украденное — опознавшему, а свои деньги ищет уже сам с помощью свидетелей.
Сказано: на того, третьего, пусть бы он и купил вещь у неизвестного лица, «татба снидеть», он и будет отвечать за кражу. Да ещё и со штрафом:
Статья 28: «Аче кто конь погубить, или оружье, или портъ, а заповесть на торгу, а после познаеть въ своем городе, свое ему лицемь взяти, а за обиду платити ему 3 гривны».
Закличь, или заповедь на торгу запрещает принимать краденую вещь или беглого раба.
Картинка получается такая: разбойники Ярёмы Зуба — «краеведы», разбойничали в здешних местах, примерно — от Мологи до Ржева. Завтра Гвездонь вынесет награбленное Зубом на торг. Местные, может быть, опознают что-то своё. Пойдёт этот пресловутый «свод». Гвездонь укажет на меня, я — на Рыксу, она — на покойника Зуба. Гвездонь продавать будет не своё — моё, на продажу даденое. Фактически — он приказчик. Рыкса — почитай, голая, Зуб — мёртвый. Кроме как с меня — ни с кого ничего взыскать нельзя. Так ли, иначе — а на меня «татба снидеть», шмотки отберут, да ещё «3 гривны за обиду» по каждому случаю. Просто потому, что с других взять нечего. Это — не по закону, это — по жизни. Причём, «Правда» так интересно толкует, что компенсировать нужно не только конкретную украденную вещь, а все, которые были вместе с ней украдены или испорчены, хоть бы их у меня и не было.
Круто. Попал. То-то Рада так радостно улыбается. Вот же зараза… Только… «эксперт по сложным системам» — это тебе не хрен собачий! И я начинаю радостно улыбаться ей в ответ. Умный я, соломки подстелил. «Акт купли-продажи» — называется. Навык социалистического общества эпохи застоя — иметь бумажку. Закреплён и развит в условиях демократии. Как говаривал Жванецкий: «- А вот справка. — Тьфу! — Плевательница».
— Ох, и умна ж ты боярыня, светлая головушка у тебя. Светлая, да не всё высветила. По осени пришёл в ту усадьбу её хозяин, муж бедняжки Рыксы. С дружиной своей боярской, с вещичками разными. Его там разбойники убили. Муж стал покойником, майно его — Рыксино. Она — наследница. А уж она, не разбойнички, имущество — мне отдала. В оплату. За корм, за защиту да заботу, за труды мои разные. Об чём есть грамотка. Вот это, от Рыксы имение, мой человек завтра на торг и понесёт. На тех вещах — татьбы нет.
Хорошо, что сказала — а то влетел бы. Чистое от криминала — Гвездонь здесь толканёт, сомнительное — за Зубцом, в Смоленских землях. В чужой волости — свода нет.
Мой ответ ей… туфта, лепёж. Да, грамотка есть. Но документ имеет силу при наличии двух свидетелей. У меня там был один Сухан. Только она этого — не знает. Есть ряд тонкостей при вступлении в права наследования юной вдовы с маленьким сыном. Но в таких мелочах… она не уверена.