«Я не должна смотреть на него. Ирина мне верит. Если прощу Романа— как ей жить? Нельзя за её спиной. Нельзя!»
Варвара Семёновна всё ждала, что сын скажет о совершённой им ошибке. Раскается. Повинится, ведь он любит детей, не может жить без них… Но Роман говорил только о себе и болезни своей новой супруги. Так и не дождавшись даже взгляда от матери, он ушёл.
И будто солнце закрылось, а не дверь входная. Дожди, дожди, дожди зачастили, засеяли. Серая муть, закрывшая голубизну небес, сначала даже радовала: в пояс поднялись травы, смачно хрустели первые июньские огурчики, доставшиеся на обед внукам, а кусты картошки на огороде рванули и ввысь, и вширь, так что урожай обещался невиданный.
Варвара Семёновна старалась каждый вечер выходить в огород. Грядки упирались в гору, полого уходившую вверх, покрытую пятнами кустарников, стайками деревьев, чьи кроны на высоте сливались в курчавый «мох» и упирались на вершине в скальные породы. Слева по склону, метрах в пятидесяти, среди густой листвы просвечивала жёлтая крыша почти игрушечного домика, там жил пасечник. Рядом с его подворьем открывалась большая чистая поляна вся усыпанная горицветом! На малахите трав играли алые огонёчки. Смотрела на них Варвара и на душе полегче становилось, и вроде виднелись голубые окошки среди тяжёлых туч.
Но лужи не успевали высыхать. Полез сорняк, прополка откладывалась — на грядки не пройти! В конце июня ударили жестокие грозы, «покосили» травы, распластали по земле стебли картофельные. На первой неделе июля ливень не прекращался два дня. Водяная стена будто соединила небо и землю, и в этой стене не было просветов… День, ночь, ещё один день беспрерывно лилась вода под всполохи молний. Горы, окружавшие городок и прилегавший к нему посёлок, копили влагу, грозя обрушить её.
«А мы в низине! — с тревогой думала Варвара Семёновна. — Господи, помилуй люди твоя!» Крыша дома гудела от толстых струй, гвоздивших шифер, дождь неистово долбил стёкла окон. Громы бухали так, словно раскалывали скальные глыбы, и ветер всё жёстче швырял потоки воды на склоны, на дома и постройки, на деревья и поникшие растения.
К концу вторых суток к десяти вечера вода устремилась в дом. Почти мгновенно промочив ковровые дорожки, холодная муть прибывала с невероятной скоростью! Откуда пришла? Почему хлынула так, будто открыли шлюзы?
— Мам, там поток несётся бешеный! — метнулась к окну Анфиса.
— Кругом вода! До неба — вода! — вслед за сестрой закричал Захар, прилипший к стеклу.
— А ну, быстро наверх! Анфиса, собери детей! Где Олеся? В ванной? В туалете никого? — вскочила с дивана Ирина. — Анфиса, забирай малых! Скорее! Скорее! На второй этаж!
Дождь уже не шумел, а ревел за стенами! Нечто страшное ударяло в них, стремясь проникнуть в дом, который, казалось, дрожал и вибрировал. И даже удары грома теперь не различались.
— Боженька, что это? — Варвара Семёновна вышла из спальни и с ужасом смотрела на быстро уплывающие тапки. — Витя, наводнение! Витенька, Ира!
— Гоните детей из кухни наверх! — завопил дед. — Варя, вещи спасайте! Документы где? Ух ты… как быстро поднимается! Еду надо брать! Воду! Чем мы поить их будем? И свечи, спички! Фонарик где?
Варвара Семёновна с Ириной, выполняя его распоряжения, бестолково шарахались по комнате уже по колено в воде. Что брать? Плед? Куртки детские? Ловить плавающие ботинки? Хватать еду!
— Мать, шевелись!
Дрожащими руками Варвара искала свечи, спички, сгребала с полки сухари и консервы. Ирина переправляла детям схваченное наспех со стола: початую буханку ржаного хлеба, пакеты с конфетами и печеньем.
— К холодильнику не подходите! Варя! Всё! Поднимайтесь наверх! Идите с Иркой к детям! Я сам здесь!
«Как же сам, если незрячий! И ходишь еле-еле!» Она обернулась на мужа, но как поспоришь? Страшная вода выше колен! Варвара Семёновна подтолкнула невестку, увлекая за собой на лестницу.
— Варя, свечи нашла?!
— Нашла! Нашла!
— Быстро наверх! — кричал Виктор. Я свет отключаю!
Дед смог-таки «доплыть» к счётчику, вырубил электричество. В темноте, уже по пояс в воде, медленно добрался до лестницы.