— Я тоже приеду, — сказал Годослав. — Король будет там?
— Должен быть. Он учредитель турнира. И постарается понравиться простолюдинам. Думаю, для этого вообще вся кутерьма и затеяна. Я не прощаюсь. Мы еще увидимся, но я не хотел бы, чтобы Сигурд увидел нашу дружбу. Если откроется твое настоящее имя, он обязательно доложит Готфриду, что я тебя прикрывал. А мне, скажу тебе откровенно, не хотелось бы портить отношения с датским королем. Я пока еще держусь против Карла только благодаря поддержке Готфрида.
И князь Бравлин заспешил к коновязи.
— Седлай и мне, — приказал Годослав Далимилу.
Такие большие праздники, как хаммабургский турнир, в саксонских землях — невидаль. И потому простой народ испытывал настоящее счастье оттого, что Карл решил позаботиться о его развлечениях. Берфруа, выстроенные за ночь вокруг ристалища, были забиты народом так плотно, что опоздавшие не могли найти себе место даже в проходах. Публика собралась самая разнообразная. Седой торговец свининой, у которого неподалеку были небогатая усадьба и ферма, соседствовал со старшиной швейного цеха из Хаммабурга, еврей-ростовщик уселся чуть не на колени к волосатому кузнецу. Но больше всего здесь было людей, одетых с некоторой схожестью: кожаные куртки, перетянутые широкими поясами, на поясах обязательно подвешены в горизонтальном положении[8] деревянные ножны, из которых торчит длинная рукоятка скрамасакса или по крайней мере лангсакса, а в руках как непременный атрибут национальной принадлежности — фрамея. Эти представители своего народа, как определялось сразу, пришли из леса, пахли кострами и боями, смотрели хмуро на франков, которым отвели отдельно две лучшие берфруа, где солнце не светило прямо в глаза, не мешая смотреть зрелище. Одна из берфруа — в два этажа — для короля и знати, вторая — состоящая из рядов наспех сколоченных скамей — для простых воинов. Правда, в первый день турнира франков посмотреть на бугурт пришло мало, тем не менее любви им не выказывали. И свободные места на франкской берфруа оказались заняты очень быстро. Люди слегка переругивались, когда им наступали на ноги, однако, в общем, были настроены, хотя и возбужденно, но празднично, следовательно, благодушно.
Всем любопытным, естественно, мест не хватило. Даже король Карл, объявляя турнир, не предполагал, что его импульсивная задумка, вызванная возвращением графа Оливье и так удачно использованная по совету Алкуина, вызовет небывалый интерес, несмотря на достаточно короткий объявленный срок подготовки. И сейчас ближайший холм, поросший редким лесом, был весь усыпан людьми, стоящими и сидящими на склонах, даже устроившимися подобно невиданным птицам на ветвях деревьев.
Карл в своем стремлении достичь мира и согласия в саксонских землях не пренебрег даже первым днем праздника, чем, конечно, заслужил среди простых людей уважение. Народ любит, когда правители не брезгуют его развлечениями. Королевская ложа, завешанная коврами, по случаю личного присутствия монарха, была заполнена придворными не в меньшей степени, чем берфруа простолюдинами.
В ристалище, почти вплотную к ограждению, прямо против мест, где сидел король с двором, соревновались в умении владеть дубинкой дюжие волосатые молодцы из саксонских лесов и болот. Придворные посматривали на них с любопытством. Турнирные стражники, специально выбранные монсеньором Берна ром из числа наиболее опытных и рассудительных воинов королевской армии, внимательно наблюдали за тем, чтобы хотя бы это состязание обошлось без жертв. Получившему увесистый удар по голове заглядывали в глаза, определяя, как человек соображает и может ли он продолжать схватку. По правилам, тот, кто касался земли коленом или рукой, или же просто не мог уже эффективно защищаться и сам наносить удары, признавался проигравшим. Тогда стражник просто бросал между дерущимися свой герольдский жезл, украшенный праздничными лентами, и уже сам герольд, выступивший из тени ограждения, где ему было специально отведено украшенное многими гербовыми щитами место, объявлял победителя.
Дубинки у противников были разные. Одни предпочитали короткие и увесистые, с сучковатыми утяжеленными концами, похожие на боевые палицы. Другим больше нравились длинные, как посохи, палки, которыми можно было одновременно наносить и обыкновенные оглушающие удары, и колющие — весьма болезненные, когда они попадали в лицо или в ребра, хотя такие удары и не выводили соперника из строя полностью. Перед началом схватки турнирные стражники проверяли каждую дубинку тщательно. Правила запрещали утяжелять дерево металлом или, уж тем более, вбивать в него гвозди, чтобы нанести сопернику увечье.
8
Вообще-то это оружие было распространено и среди других германских племен, в более ранний период даже среди франков, однако саксы утверждали, что это их национальное оружие, потому что в нем отражено имя народа, и в отличие от других германцев носили'свои ножи-мечи непременно подвешенными горизонтально, хотя это было и неудобно, и вызывало смех у других германцев.