Сергея встречали чуть ли не аплодисментами. Процесс знакомства с хозяевами и гостями дома затянулся почти на час. Первоначально граф пытался прикрыться Анастасией Виссарионовной Куракиной. Но старушка угадала его замысел и быстренько подвела графа к большой группе женщин. Втолкнув его внутрь этой компании, она лишила его возможности отделиться от общества. Пришлось включить болтологическую железу и темпераментно рассказывать об ужасах битв и сладострастии ночей. Кровожадные янычары сменялись нежными гуриями, а заполненные золотом и шелками корабли сплошной колонной шли к причалам Зимнего дворца.
Наконец граф высмотрел в зале Елизавету Ухову и коварными маневрами завлек женщину в кружок восторженных слушательниц. Постепенно он отделился от женской компании и переместился к мужчинам, только уже под руку с Елизаветой. Послушав в течение часа рассказы Сергея, Елизавета начала дополнять их, а потом и рассказывать вместо него, иногда поглядывая на графа и спрашивая:
— Я все правильно сказала, ничего не перепутала?
Еще через час Елизавета сказала:
— Сережа, милый, я больше не могу, у меня уже язык за зубы цепляется. Никогда бы не поверила, что рассказывать о своих подвигах так утомительно.
Они ушли в малую гостиную и сели пить чай с булочками и ватрушками.
За чаем Сергей пересказал несколько забавных традиций чаепития в различных странах. Затем перешли к беседе на обычные житейские темы. Спокойно отдохнули от суеты большого зала. Но настал момент, когда их снова выловили, и пришлось возвращаться к обществу.
— Скажите, граф, — спросила одна из дам, — а чем отличаются арабские женщины от наших?
— У арабских женщин другая мода и другой фасон одежды.
— Я не про одежду спрашиваю, а про женщин.
— У арабских женщин более смуглая кожа.
А чем еще они отличаются? — кокетливо строя глазки, спросила дама.
— На этот вопрос я смогу ответить только после личного контакта с вами.
Елизавета прижалась к графу, явно сдерживая смех.
— Скажите, граф, — спросил один из гостей, — а чем отличаются арабские женщины от наших, говорят, вы захватили гарем в тысячу наложниц?
— Я был в Средиземном море почти триста дней, а в Петербурге я только пятый день. Дайте мне время для сравнительного анализа.
Так, за пустыми разговорами, прошел вечер, ночью разнеженная ласками Елизавета сказала:
— Когда императрица велела прийти в дом Куракиных и встретить там тебя, я даже испугалась. Сейчас благодарна ей, ты оказался очень милым и нежным, а самое главное — настоящим мужчиной моей мечты.
Сергей на мгновенье оторвался от ласк и спросил:
— Когда вещи будешь собирать? Времени уже мало осталось.
— Служанки соберут, а утром Лиза проверит.
— Какая Лиза?
— Елизавета Балакина, ты же сам слышал приказ императрицы подругу взять.
— Так она твоя подруга?
— Во дворце друзей-подруг нет, но мы с Елизаветой Балакиной друг другу никогда подлостей не делали.
У причала стоял пассажирский колесный пароход, который был построен к весне на Сясьской верфи. Когда Сергей оговаривал с Боголюбовым проект, то обсуждал только скорость. Евстафий Петрович по своему усмотрению разместил в носу две каюты класса люкс и на корме четыре каюты — комнаты со спальнями. Между ними разместили просторный салон с буфетом, в котором можно было столоваться. Под палубой кроме кают экипажа разместили еще десять кают для нижних чинов. С Павлом пришли Панин и Путов в сопровождении десяти слуг. Елизавета Ухова и Елизавета Балакина были с тремя служанками. Общее количество багажа требовало дополнительного корабля. Грузились и размещались целый час. Начинающий злиться Павел отправил назад четверых слуг. Корабль пыхнул дымом и паром, дал гудок и, шлепая лопастями колес, резво побежал вверх по Неве.
Сергей стоял с секундомером у борта и определял скорость. Замеры были впечатляющими: 18, 75 узла, если прибавить скорость течения Невы, то можно рассчитывать на устойчивые 20 узлов. Подошел Павел и удивленно воскликнул:
— Мы двадцать минут назад отошли от Дворцовой набережной, а уже Александро-Невская лавра!
— Двигатели меняют жизнь и сокращают расстояния. Я постараюсь в следующем году проложить железную дорогу из Петербурга в Царское Село.
— Я в Царском Селе жить не буду.
— Хорошо, в Гатчину.
— Почему ты решил, что я построю себе дворец в Гатчине?
— Решаешь ты, а не я.
— Но про Гатчину сказал ты.
— Место там красивое и для жизни здоровое, возможно, и захочешь построить там дворец для себя и своих детей. На мать обижаться не надо, она живет, как хочет и может, и ты будешь жить, как захочешь и сможешь.