Нана и дети стояли в прихожей и прислушивались.
– Великолепно, – похвалила меня Бабуля, и глаза ее засияли.
Я поднялся наверх и переоделся, чтобы идти на работу.
– А вы марш в школу! – крикнул я детям. – Ведите себя хорошо, играйте с друзьями и не обращайте внимания на творящееся вокруг безумие.
– Да, папочка!
Глава семьдесят шестая
Опираясь на требования задержанного о соблюдении дипломатической неприкосновенности, нам не разрешили допрашивать Джеффри Шефера ни по поводу убийства детектива Хэмптон, ни по каким-либо другим пунктам обвинения. Я был в отчаянии: Ласку поймали, а подойти к нему близко не было возможности.
Коллеги ожидали меня в участке, и я знал, что мне предстоит мучительно длинный день. Сначала меня пригласили для беседы в Министерство внутренних дел, потом пришлось ответить на вопросы главного адвоката города и, наконец, встретиться с Майком Керси из окружной прокуратуры.
«Не обращайте внимания на творящееся вокруг безумие». Снова и снова я вспоминал сказанные детям слова, хотя сам не мог последовать собственному хорошему совету.
Примерно около трех появился и сам окружной прокурор Рон Колеман, моложавый мужчина высокого роста и спортивного телосложения. Нам раньше часто доводилось работать вместе, когда Рон еще только шел на повышение. Я всегда считал его добросовестным и эрудированным специалистом, опирающимся в суждениях на здравый смысл.
Он был чужд политики, и для всех явилось неожиданностью, когда мэр Монро утвердил его в должности окружного прокурора. Впрочем, Монро любил шокировать публику.
Колеман сразу перешел к делу:
– Должен тебе сказать, что Шефер уже нашел себе адвоката. И не какого-нибудь, а ярчайшую звезду на небосводе нашей юриспруденции. Он нанял самого Джулеса Халперна. Скорее всего, тот бред, что подозреваемым являешься ты, состряпан Джулесом. Насколько мне известно, это не так.
Я уставился па Колемана в совершенном недоумении.
– Как это «насколько известно»? В чем дело, Рон? Окружной прокурор пожал плечами:
– За нас будет выступать Кэти Фитцгиббон. Я считаю, что она лучшая из всех прокурорских работников. Обвинение поддержат Линда Коул и, возможно, Дэниэл Вестон. Оба – первоклассные юристы. На сегодня мне видится такой расклад.
Я знал всех троих прокуроров, как имеющих безупречную репутацию. Особенно выделялась Фитцгиббон. Они были довольно молодыми, но умными, неутомимыми и преданными делу, как и сам Колеман.
– Звучит так, будто ты готовишься к войне, Рон. Он кивнул:
– Я же сказал, что защищать Шефера будет Джулес Халперн. Он очень редко проигрывает процессы. Даже не знаю, проигрывал ли он когда-нибудь столь важное дело, как, например, наше. Он побеждает всех, Алекс.
Я взглянул прямо в темные глаза Колемана.
– Мы имеем кровь Пэтси Хэмптон на одежде убийцы. Кровь есть и в ванной. К концу дня, скорее всего, обнаружатся отпечатки его пальцев и в джипе. Возможно, обнаружится и вешалка, которой он задушил Пэтси.
– Я понимаю, что ты хочешь сказать, Алекс, и знаю твой вопрос. Я задаю себе тот же. Шефер обладает дипломатическим иммунитетом. Тогда зачем ему понадобился Джулес Халперн? Очень хороший вопрос? Видимо, он нанял такого адвоката затем, чтобы мы заранее полностью отказались от обвинений.
– Но мы имеем веские улики. Шефер пытался смыть в ванной кровь, и там имеются ее следы.
Колеман кивнул и уселся на стул:
– В общем, непонятно, зачем ему понадобился Халперн, но думаю, скоро мы об этом узнаем.
– Даже очень скоро, – согласился я.
Этим вечером я решил покинуть участок с черного хода, на тот случай, если репортеры поджидали меня на Алабама-авеню. Как только я оказался на улице, от стены отлепился маленького роста лысоватый мужчина в светло-зеленом костюме.
– Так можно схлопотать пулю, – пошутил я, но мои слова были иронией лишь наполовину.
– Профессиональный азарт, – пролепетал он. – Не стреляйте в посланника, детектив.
Он тонко ухмыльнулся и протянул мне белый конверт.
– Алекс Кросс. Таким образом, вам вручены судебная повестка и жалоба. Приятного вам вечера, детектив, – негромко проскулил мужчина и исчез так же неожиданно, как и возник.
Я вскрыл конверт и, проглядев текст послания, застонал. Мне стало понятным, зачем нанят Халперн и с чем нам придется столкнуться.
Меня вызывали в гражданский суд за безосновательный арест и клевету, порочащую доброе имя полковника Джеффри Шефера. Сумма поданного иска составляла пятьдесят миллионов долларов.
Глава семьдесят седьмая
На следующее утро меня вызвали в министерство юстиции. Мне показалось это нехорошим знаком. Когда я прибыл туда, в красных кожаных креслах меня уже поджидали главный адвокат города Джеймс Дауд и представитель окружной прокуратуры Майк Керси.
Тут же оказался и шеф детективов Питтман, самодовольно восседавший в первом ряду и обсуждавший с ними возникшие обстоятельства:
– Вы хотите сказать, что из-за дипломатической неприкосновенности Шефер может избежать уголовного преследования? И в то же время обращаться в гражданский суд, возбуждая дело о незаконном аресте и клевете?
Керси кивнул и прищелкнул языком:
– Да, именно так. Наши послы и сотрудники посольств, между прочим, пользуются такими же правами и в Англии, и в других странах. Никакое давление не заставит бриттов снять с дипломата его неприкосновенность. Шефер является героем военного конфликта на Фолклендах. Предполагается, что он пользуется поддержкой Секретной Службы, хотя в последнее время у него там, кажется, возникли какие-то трения.
– Какие же? – поинтересовался я.
– Они с нами не поделились. Питтман продолжал терзать юристов:
– А как насчет того клоуна из посольства Балтии? Того самого, который снес летнее кафе? Он-то предстал перед судом.
Майк Керси пожал плечами:
– Во-первых, он сотрудник далеко не ведущего ранга, да еще из второстепенной страны, которой всегда можно пригрозить. С Англией такой номер не пройдет.
– А почему бы и нет? – нахмурился Питтман, ударив кулаком по подлокотнику кресла. – Англия такое же дерьмо.
На столе перед Даудом зазвонил телефон, и он вскинул руку, призывая присутствующих к тишине:
– Это, наверное, Джулес Халперн. Он обещал позвонить в десять, а Джулес – человек пунктуальный. Если я не ошибся, то включу громкую связь. Беседа будет интересной, словно проктологический осмотр с помощью кактуса.
Дауд поднял трубку, и с минуту они с адвокатом Шефера обменивались взаимными любезностями. Затем Халперн резко перешел к делу.
– Думаю, вам пора обсудить насущные вопросы. У меня столь же плотный распорядок дня, как и у вас, мистер Дауд.
– Да. Поговорим о делах, – согласился тот, приподнимая свои черные брови. – Как вы знаете, полицейские имеют право арестовывать любого, если видят на то причины. У вас, наверное, нет такого гражданского дела, чтобы…
Но Халперн прервал его:
– Но не в том случае, когда человек успевает предъявить соответствующие документы, подтверждающие его дипломатический статус, как это сделал мой клиент. Полковник Шефер стоял в дверях квартиры своего лечащего врача и показывал жетон Секретной Службы, свидетельствующий о его иммунитете.
Дауд громко вздохнул в трубку.
– Советник, на его брюках была кровь. Он убийца, и убил полицейского. Полагаю, что мне нечего добавить по этому поводу. Что касается якобы клеветы и ложных обвинений, то могу напомнить, что полицейский также имеет профессиональную привилегию беседовать с представителями средств массовой информации после того, как было совершено преступление.
– А разве заявление шефа детективов перед журналистами и сотнями миллионов людей во всем мире само по себе не является клеветой?