Он торжественно поднял руку в белой перчатке и серьезно произнес:
– Билли.
– Назовите свою фамилию, – попросил бейлиф.
– Это и есть фамилия. А имя – Глупыш. Полностью звучит как «Глупыш Билли». Я поменял свои имя и фамилию совершенно законно, – пояснил он судье.
После этого к делу приступил Джулес Халперн. Он относился к клоуну с уважением и серьезностью. После того как были заданы формальные вопросы о месте жительства, работе и так далее, Джулес поинтересовался:
– Что же привело вас сегодня к нам?
– Я помогал устраивать вечеринку в Калораме в ту самую роковую ночь убийства. Близнецам исполнялось по пять лет. Кстати, когда им было по четыре, я тоже участвовал в празднике. Сегодня я принес с собой видеозапись торжества. Не желаете ли посмотреть? – не смущаясь, предложил клоун, словно обращаясь к толпе ребятишек.
– С удовольствием, – согласился Джулес.
– Возражение! – громко выкрикнула Кэтрин Фитцгиббон. После долгой дискуссии возле судейского стола пленку все же решено было просмотреть. В газетах уже неоднократно писали о том, что со стороны создается впечатление, будто Халперн успел нагнать страха на судью Феско. Может быть, в этом была доля истины.
Видео начиналось с огромного раскрашенного лица клоуна, которое заняло почти весь экран. Но вот камера отдалилась, и теперь все увидели, что это – всего лишь фирменный знак Билли, нарисованный на борту его фургончика, припаркованного перед уютным кирпичным домом со стеклянной верандой. Дом Шеферов.
В следующем эпизоде Глупыш Билли нажимал на кнопку звонка. После этого раскрывалась дверь, и на пороге появлялись приятно удивленные дети Шефера.
Прокурор еще раз попыталась возразить против показа фильма, пленку остановили, и начался очередной жаркий спор. Через некоторое время прокурор и адвокат вернулись на свои места, и демонстрация продолжилась.
К дверям подбежали другие дети. Клоун вынимал из мешка за плечами подарки: плюшевых мишек, кукол, блестящие пожарные машины.
Затем Глупыш Билли показывал фокусы на веранде, которая окнами выходила на задний дворик. Здесь росли апельсиновые деревья в кадках, белые розы, кусты жасмина. Зеленела трава.
– Подождите-ка! Я слышу какой-то шум! – клоун обернулся. Сейчас он смотрел прямо в камеру. Немного выждав, он куда-то убежал.
Все дети бросились вслед за ним. В их глазах светилась радость и ожидание приятного сюрприза.
Из-за угла дома легким галопом выехал сам Глупыш Билли на бледном белом пони.
Но когда он спешился, дети увидели, что это был Джеффри Шефер! Ребятишки начали веселиться, кричать и подпрыгивать на месте, хлопая в ладоши. Особенно радовались девочки Шефера. Они подбежали к отцу и начали обнимать Джеффри, который только что великолепно сыграл роль идеального папочки.
После этого следовали милые кадры поедания праздничного торта. Шефер играл с детьми, смеялся и веселился, как ребенок. Мне показалось, что Джулес сам участвовал в монтаже и редактировании окончательной версии этого видеошедевра. В итоге получился весьма убедительный фильм, рассказывающий о заботливом и любящем отце.
Взрослые гости, одетые с иголочки и немного лишенные естественности, все же блестяще подтверждали тот несомненный факт, что Джеффри Шефер и его супруга являлись замечательными родителями. Переодевшись из клоунского наряда в строгий темно-синий костюм, Шефер скромно принимал поздравления. Сейчас он был одет точно так же, как и в ту ночь в Фаррагуте.
Напоследок близнецы наперебой рассказывали в камеру о том, какой у них прекрасный папочка и как они его любят. Они искренне благодарили папулю за то, что он сделал так, чтобы «их мечта сбылась».
Свет в зале зажегся, и судья объявил небольшой перерыв. Я злился и не понимал, почему все же разрешили показать это видео. Теперь Шефер стал настоящей жертвой. А как же! Все же видели своими глазами, какой он хороший отец.
Присяжные добродушно улыбались, так же, как и Джулес Халперн. Он умышленно настаивал на показе фильма. Теперь всем стало понятно, как чувствовал себя Джеффри Шефер тем вечером, и в каком настроении он пребывал как раз перед смертью Пэтси Хэмптон. Это было весьма существенно. Халперн настолько красноречиво и эмоционально подал эту информацию, что даже предположение, будто Шефер мог кого-то убить, казалось теперь нелепым. По крайней мере, присяжные засомневались в способности Джеффри сделать кому-то плохо.
Сам Шефер широко улыбался, так же, как его жена и сын. Мне внезапно пришло в голову, что он не зря въехал на бледном пони в день рождения дочерей. Этим он только еще раз подчеркнул, что из Четырех Всадников он и есть Смерть. Вся его жизнь превратилась в сплошное представление и бесконечную череду игр.
Глава девяносто вторая
Иногда мне хотелось зажмуриться и больше не наблюдать ни одного эпизода слушания дела. Я мечтал о том, чтобы все стало так, как было до появления Ласки.
Несмотря на то, что Кэтрин Фитцгиббон великолепно работала с каждым свидетелем, все же со стороны было видно, что судья более благосклонно относится к защите. Этот процесс начался еще на предварительном слушании, когда нам запретили использовать некоторые вещественные доказательства, и полным ходом продолжался сейчас.
Чуть позже в тот же день свидетельницей выступила Люси Шефер. Теплые домашние кадры с образами дружного семейства Шеферов еще не стерлись из памяти присяжных.
Мне хотелось понять странные и поразительные отношения Люси с мужем уже в самый первый раз, когда я увидел эту женщину, в ночь убийства Пэтси Хэмптон. Что она из себя представляет, если способна жить вместе с безжалостным чудовищем, каковым являлся Джеффри, и даже не подозревать об этом? Неужели она смогла отречься от всего и просто не замечать необычного поведения своего супруга? Или ее связывало с ним нечто другое, ради чего она продолжала оставаться с ним? Во время практики, когда я работал психологом, я наблюдал самые странные супружеские пары. Мне приходилось сталкиваться с серьезными отклонениями в психике мужа и жены, но ничего подобного я раньше не встречал.
Вопросы свидетельнице задавала Джейн Халперн. Она выглядела такой же уверенной в своей победе, как и ее отец. Джейн была высокой и стройной женщиной, с черными волосами, похожими на проволоку, в которые был вплетен темно-пурпурный бант. Джейн исполнилось двадцать восемь лет, она всего четыре года назад закончила учебу в юридической школе, но на вид казалась и старше, и мудрее.
– Миссис Шефер, сколько времени вы знакомы со своим мужем?
Люси говорила нежным, но достаточно отчетливым голосом.
– Я знаю Джеффри практически всю свою сознательную жизнь. Мой отец был его командующим офицером в армии. По-моему, мне было всего четырнадцать лет, когда я впервые увидела Джеффри. Он на девять лет старше меня. Мы поженились, когда мне исполнилось девятнадцать, после того как я закончила второй курс в Кембридже. Однажды, когда я готовилась к экзамену, он явился к нам в библиотеку в полном обмундировании, со сверкающей саблей, весь в медалях и в начищенных сапогах. Я было в стареньком свитере и, как мне помнится, не успела даже помыть голову. Но он сказал мне, что не это самое главное в человеке. Ему было все равно, в чем я одета и как выгляжу. Он объяснил, что любит меня и так будет всегда. Могу уверить вас, что он сдержал свое слово.
– Очень мило, – отреагировала Джейн Халперн, совершенно очарованная такой фантастикой. Со стороны можно было подумать, что она впервые слышит эту душещипательную историю. – Скажите, он до сих пор такой же романтичный?