Подождем ка еще с полчасика, - решил для себя Устинов. - Если руководители Центра о себе не напомнят, будем действовать самостоятельно.
Ну вот, Жорка, теперь ты герой! - думал Устинов, кружа по Черемушкам, - Еще бы! Даванул самого Крота. Герой-то герой, не на свою ли бедовую голову?
Запуская часовой механизм, он меньше всего думал о "чистке рядов" и прочей там чепухе. Он освобождал для себя очередную ступеньку служебной лестницы и всего лишь воспользовался моментом.
На площади "Трех вокзалов" он оставил свою машину. С центрального входа вошел в билетную кассу, разменял там последние пять тысяч и вернулся назад по подземному переходу. Вплотную к его машине стоял японский микроавтобус. Похожий на тот, что недавно еще вел его по дороге. За рулем сидел жилистый худощавый мужчина в синем комбинезоне. На кончике длинного носа чудом держались дымчатые очки. Из-под клетчатой матерчатой кепки с козырьком, отодвинутым на затылок, топорщился "ежик" волос. На плохо выбритой правой щеке красовался огромный флюс.
Почти не раздумывая, Устинов открыл переднюю дверь и сел на сиденье рядом с водителем.
Легко узнаваемый голос с легким прибалтийским акцентом донесся из-за спины, из глубины салона:
- Даже если ваша одежда нашпигована микрофонами, здесь вы можете говорить. Никто посторонний нас не услышит. Еще раз здравствуйте, Георгий Романович, в чем вы сейчас больше всего нуждаетесь?
- Одежда, оружие, деньги, машина, - коротко перечислил Устинов. - Еще бы хотелось узнать ближайшие перспективы.
Водитель плавно нажал газ, покачал головой, усмехнулся:
- И этот туда же! Ты, товарищ майор, перебирался бы подальше в салон. Не стоит тебе сейчас на переднем сиденье маячить.
Сказал и болезненно сморщился. Наверное, ему было очень больно.
Внутренняя начинка микроавтобуса напоминала передвижную лабораторию, оснащенную по последнему слову техники.
- Что, Олег, еще не совсем чисто? - понял водителя человек в летнем полевом камуфляже без знаков различия. - Пройдись-ка еще разок по контрольному кругу. Пусть ребята более основательно подотрут нашу задницу.
Потом он достал из-за мощной спины стандартный чемодан для спецкомандировок и обратился напрямую к Устинову:
- Переодевайтесь, Георгий Романович. Снимайте с себя все, вплоть до трусов и ботинок и тщательно расчешите волосы... в общем, везде. Мы, конечно, потом еще раз все хорошенько проверим... на вшивость.
- Опять за кордон? - уточнил Устинов, привычно облачаясь в черный элегантный костюм.
Он не спеша, рассовал по карманам деньги, чистые документы, несколько сберегательных книжек на предъявителя и солидную пачку долларов, вложенную в загранпаспорт. Ответа все не было.
- Без легенды? - снова спросил Жорка и осекся, наткнувшись на долгий взгляд внимательных глаз.
- За границу сейчас не советую. В первую очередь, вас будут ждать в международном аэропорту. Свободу не ограничиваю, но на всякий случай предупреждаю: Москва, Мурманск и Ленинград тоже для вас заказаны. Искать будут ненавязчиво, но настойчиво и очень внимательно. Вы ведь куда-то туда собирались?
Устинов пожал плечами.
- А вы попробуйте на Украину, в братскую Белоруссию, или куда-нибудь на российский юг. Устои там кондовы и патриархальны. Деньги чиновники любят, как при царе-батюшке - больше, чем они того стоят. Вот оттуда - чем черт не шутит? - можно попробовать махнуть за бугор.
- Я вас не совсем понял? Мы что, опять нелегалы?
- Получается так, - собеседник протяжно вздохнул и прикурил сигарету. - Вы, Георгий Романович, что-то там говорили о перспективах. Так они у нас, как у той крепостной девицы на выданье - пока никаких. Полная неопределенность. Ваша главная перспектива на ближайшие десять лет - уцелеть в беспределе и смуте, сохранить себя для организации. Пока в нас только стреляют, выбрасывают из окон, отрезают головы, а завтра порвут на части руками разъяренной толпы. У демократии много традиций, но толпа депутатов ничем не отличается от толпы водопроводчиков. Потому что и те, и другие попадают под законы толпы. Армейские офицеры, как вы, наверное, знаете, уже давно не выходят на улицу в военной форме. Толпа срывает погоны - и в морду. Что поделаешь? - гласность, соответствующая подготовка произведена...
Устинов тряхнул головой и сжал кулаки: