Ханс встал возле рулевого и улыбнулся ему. Молодой рыжеволосый моряк, на лице которого только начинала расти некое подобие бороды, испуганно посмотрел на него расширенными глазами, сиявшими, словно два больших синих сапфира на бледном лице.
– Капитан, нас не поглотит океан?.. – на голландском наречии спросил он.
Капитан похлопал его по плечу и ответил:
– Хрен ему на воротник и кукиш с маслом в горло! Сынок, это еще цветочки! А, судя по всему, ягодки мы так и не увидим! Погода-то, не та!.. – Он указал на небольшие просветы, появлявшиеся среди свинцовых облаков. – Клабауперман не сможет полакомиться сегодня нашими телами! Ха-ха-ха!.. – смело и громко рассмеялся Ханс. Рулевой побледнел еще больше, услыхав из уст капитана имя грозного морского губителя кораблей и душ моряков, но немного приободрился, выдавив из себя слабую пародию на улыбку. – Не дрейфь, сынок! Прорвемся! Какие наши годы!.. – Ханс сложил руки рупором и крикнул боцману. – Зарифить фок! Идем на бушприте!..
Боцман, казалось, мирно дремал, ухватившись за основание мачты, но, услышав громкий голос капитана, резко пробудился и снова обогатил приказ массой грязных и удивительнейших для языка ругательств. Матросы забегали, словно тараканы на сковороде, проворно убрали фок на мачте и стали привязываться веревками к бортам нефа.
Резкий порыв шквалистого ветра, казалось, должен был погубить неф, перевернув его на бок. Огромная волна накрыла палубу, смывая бочки и прочие плохо закрепленные предметы в море. Шторм, не желая уходить без поживы, слизывал все, что только мог утащить. Несколько матросов смыло за борт, но им никто и ничем не мог помочь. Такова судьба моряков. Неф, словно детская игрушка «Жан-торчок», резко выпрямился. Вода, зачерпнутая судном, с шумом и грохотом стала сливаться через отверстия в бортах.
Ханс нахмурился но, присмотревшись, удовлетворенно кивнул головой – поломок, способных погубить неф, к счастью, пока еще не было. Судно держалось, сопротивляясь стихии, и продолжало двигаться урывками, напоминая огромного и неуклюжего вепря, обложенного охотниками. Волны, словно злые собаки, набрасывались на неф, заставляя трещать и стонать судно. Новый, более мощный шквал накрыл неф, захлестнул палубу. Раздался страшный скрежет, треск и крики.
Ханс раскрыл глаза и, отплевываясь соленой морской водой, вздрогнул: грот судна был сломан, вырван с корнем, оставив в палубе зияющую дыру с рваными краями обломанных досок. Фок-мачта, переломленная чуть выше палубы, удерживалась канатами и, истошно воя, с треском билась о борт, разнося его в щепки.
– Полундра! Рубите канаты! Освобождайте палубу от фок-мачты!..– заревел Ханс.
Боцман и пять матросов бросились обрубать канаты и, после страшных и неимоверных усилий, спасли израненное судно от верной смерти, но заплатили свою дань разъяренной стихии: боцман и два матроса были смыты за борт.
Неф, неуклюже двигаясь, черпал воду. Ханс, понимая, что судно начинает принимать много забортной воды, приказал оставшейся команде и пассажирам:
– Откачивать забортную воду! Не ленитесь, черти полосатые! Иначе нам всем придется пойти на корм рыбам!..
Пассажиры и оставшиеся члены экипажа, не щадя сил, бросились в трюм спасать корабль. Наступил момент истины: люди в изнеможении вычерпывали воду, откачивая огромные массы, которые сплошным и непрерывным водопадом обрушивались на их головы, пытаясь спасти себя, свои грешные жизни и несчастный корабль. С мольбами к Богу, проклятьями, воплями, стонами и богохульствами они боролись за живучесть хрупкой деревянной посудины. Небо, наконец, сжалилось над несчастными и приказало шторму затихать. Робкое весеннее солнце стало проглядывать из-за туч, появляясь в просветах голубого неба, разрывавшего серую пелену туч. Шторм уходил на запад и север, отпуская полузатопленный неф из своих объятий…
– Ну, обормот, что я тебе говорил?! – Выдохнул из себя Ханс, похлопывая полуживого рулевого. – Рановато нам еще на дно, понял?.. – Рулевой, трясясь от холодной воды и страха, судорожно и часто закивал головой в ответ. Капитан отошел от штурвала и крикнул оставшимся матросам, добавляя в команду ругательства. – Эй, мать вашу перетак, чините бушприт и ставьте бизань! Поплетемся, как косожопые!..