Несмотря на крошечные размеры Литл-Скейнз, политическая жизнь в деревне буквально кипела. Деревню населяла целая армия седовласых активисток в твидовых юбках и туфлях на толстой подошве. У Веры сложилось впечатление: сельские жители проводят время, либо пытаясь что-то спасти, либо препятствуя техническому прогрессу. С тех самых пор, как они сюда переехали десять лет назад, она стала участницей множества подобных начинаний; отчасти потому, что ей хотелось внести свой вклад в жизнь местного общества и подружиться с соседями, а отчасти потому, что ей всегда было трудно кому-то отказать.
Сейчас, в дополнение к комитету по спасению местной лавки, Вера состояла в обществах по спасению: церковной крыши, местной библиотеки, древней березовой рощи, которую собирались срубить под застройку, и общественной пешеходной тропинки, перегороженной много лет назад одним упрямым фермером. Кроме того, она принимала активное участие в работе местного отделения Национального общества защиты детей от жестокого обращения. Она также способствовала предотвращению модернизации старого амбара на краю деревни, входила в комитет против строительства новой обходной дороги, в комитет против строительства еще одного гольф-клуба и в комитет против слияния их приходского церковного совета с соседним.
Однако больше всего удовлетворения приносило воспоминание о конкретном добром деле: они помогли собрать свыше пятидесяти тысяч фунтов и отправить больную лейкемией девочку, дочь местного пастуха, на операцию в Америку – тут Росс нажал на нужные рычаги. Операция спасла пятилетней крошке жизнь.
На экране появилось ее лицо. Через секунду оно сменилось другой фотографией, в профиль.
– Вот как ты выглядишь сейчас, – сказал Росс.
Вера зевнула – внезапно навалилась усталость. Интересно, когда она фотографировалась? Увидев фон, она вспомнила: на пляже у отеля в Пхукете, три недели назад.
Росс увеличил ее нос, провел пальцем по экрану.
– Операция пустяковая, всего несколько дней дискомфорта – а потом… – Он нажал на клавишу; ее лицо исчезло, а потом появилось снова – в профиль, уже с новым носом.
Несмотря на то что она ожидала нечто подобное, уловив намеки в шутках Росса, которые он отпускал уже несколько дней, ее возмутили намерения мужа – особенно сейчас, когда ей нехорошо. Впрочем, именно поэтому Росс и решил поделиться с ней своими планами безотлагательно. Сейчас у нее просто нет сил возражать и спорить.
– Росс, почему нельзя обсудить это утром? Я так устала!
– На следующий понедельник я заказал операционную. Твоя мать может взять Алека…
– Нет. – Вера покачала головой. – Я уже говорила тебе: не хочу больше операций.
Злость, медленно вскипавшая в нем с самого ужина, начала прорываться наружу.
– Вера, ты хоть отдаешь себе отчет, сколько женщин отдали бы свою правую руку за то, что ты получаешь бесплатно?
Ядовито улыбнувшись, она протянула ему правую руку:
– Ну, отрежь ее – ты ведь уже срезал лишнее почти со всех частей моего тела!
– Не валяй дурака.
– Я и не валяю. Если я не нравлюсь тебе такой, какая есть, тогда женись на ком-нибудь другом.
На лице Росса отразилась обида, и Вера невольно ощутила угрызения совести, но тут же разозлилась на себя: она опять позволяет ему играть на ее чувствах. Росс, как хороший актер, любит держать публику в напряжении. Он много лет манипулировал ею, а она ему верила… Но больше не будет!
– Милая, – продолжал он, – все пластические хирурги оперируют своих жен. Черт побери, ты лучшее доказательство моих достижений. Люди смотрят на тебя и видят совершенство. Они думают: «Посмотрите-ка на жену того парня, – должно быть, он прекрасно умеет делать свое дело!»
– Значит, я для тебя всего лишь наглядное пособие? Вот как ты ко мне относишься? Я пособие?!
Вид у Росса сделался еще более обиженный.
– Любимая, ты сама всегда уверяла меня, что тебе не нравится твое лицо. Тебя не устраивал безвольный подбородок, ты хотела скулы повыше… Я выполнил все твои пожелания – и в результате ты выглядишь потрясающе! Ты это знаешь, ты сама мне говорила.
– А как же грудь?
– Я ничего от нее не отрезал. Наоборот, кое-что добавил.