Но сегодня он какой-то не такой – а может, ей только кажется? В поисках утешения Мэдди посмотрела на медсестру. Ответом ей был теплый, сочувственный взгляд. Медсестра ничего плохого не предчувствовала. Но…
Люди чувствуют приближение смерти.
Одни и те же слова повторялись непрерывно. Она не переживет операции, ей нужно уйти отсюда – сейчас же, сию минуту! Все отменить, аннулировать…
Мэдди попыталась заговорить, но тут хирург склонился над ней; рука в перчатке держала ватный тампон; он начал обрабатывать кожу вокруг крыльев носа – сначала слева, затем справа. Она хотела пошевелиться, покачать головой, закричать, но ей показалось, будто туловище отсоединили от мозга.
Пожалуйста, помогите мне! О боже! Помогите – кто-нибудь!
Мрак окутывал ее, унося остатки мыслей до того, как она успевала их сформулировать, до того, как они могли бы превратиться в слова. И сейчас, глядя в глаза хирурга, она видела в них странную улыбку – как будто раньше он скрывал от нее нечто важное, а сейчас больше не видит необходимости ничего скрывать.
И тогда Мэдди ясно поняла: сегодня она умрет.
1
Промозглым майским вечером Вера Рансом обходила комнаты первого этажа в поисках разбросанных деталей от конструктора лего и думала: «Неужели это все? Неужели это моя жизнь – и больше в ней ничего не будет?»
– Мама! Ма-моч-ка-а-а! Иди посмотри! – звал из кухни Алек.
Она вздрогнула. Ее подташнивало. В Англии она мерзла после трех недель жаркого таиландского солнца. Они дома всего четыре дня, а кажется, что намного дольше. Четыре века. Наклонившись, Вера достала из-под дивана ярко-желтую угловую детальку и вздохнула с облегчением. Росс наверняка бы заметил непорядок. И тогда…
– Ма-моч-ка-а-а-а!
Не обращая внимания на зов сынишки, Вера поднялась наверх и принялась инспектировать лестницу в поисках пятен, грязи, отпечатков собачьих лап; осмотрела стены – не испачкались ли; проверила освещение – не перегорела ли где-нибудь лампочка. Глаза привычно обшаривали ковровое покрытие; она подобрала еще одну деталь лего, зашла в комнату Алека и положила оба добытых трофея в коробку на столе. Внимательно огляделась по сторонам, подняла с пола игрушечного робота, запихнула кроссовки Алека в распахнутый шкаф и прикрыла дверцу, поправила покрывало с рисунком из «Звездных войн», аккуратно рассадила поверх него мягкие игрушки в ряд.
Спайк, хомяк Алека, толстый, несмотря на то что его назвали в честь худющей собаки из мультсериала «Ох уж эти детки!», носился в колесе, закрепленном в клетке-домике. Вера подобрала со столешницы несколько просыпавшихся гранул сухого корма и бросила их в мусорную корзину.
Закончив, она услышала громкий, оглушительный лай Распутина, черного лабрадора: «Вуф!.. Вуф!.. Вуф!..» И сердце у нее сразу забилось чаще.
По гравию шуршат шины. Пес не ошибся!
Вера пошатнулась. Словно штормовые волны бушевали внутри ее. С громким лаем Распутин прошлепал из кухни через холл в гостиную, где взгромоздился на стул у окна, чтобы лучше видеть хозяина.
Сегодня он рано.
– Алек! Папа приехал!
И Вера бросилась в спальню, огляделась, проверяя, все ли в порядке. Кровать под балдахином на четырех дубовых столбиках аккуратно застелена. Туфли, тапочки, пижамы сложены и убраны. Так, теперь ванная. На раковине ни пятнышка. Полотенца расправлены – точно так, как нравится Россу.
Вера торопливо сбросила джинсы и майку – обычную домашнюю одежду. Нет, у нее не было никакого настроения переодеваться к приезду мужа; просто хотелось избежать критики.
В ванной она посмотрелась в зеркало. В шкафчике пластиковая бутылочка с таблетками – ее «таблетками счастья»! Вот уже месяц, как она их не принимает; она твердо решила вовсе отказаться от них и победить депрессию, которая длится шесть последних лет, с тех пор как родился сын, – победить навсегда!
Вера наложила на веки тени, подкрасила ресницы. Так, теперь чуть помады на губы и пудры на безупречный вздернутый носик (за него надо благодарить не папу с мамой, а искусство мужа). Затем она надела черные свободные брюки от Карен Миллен, белую блузку, светло-зеленый кардиган от Бетти Барклай и черные кожаные мюли на высоком каблуке. Проверила, не растрепалась ли прическа. Вера, натуральная блондинка, любила классический стиль. Сейчас ее волосы были разделены аккуратным пробором слева; сзади длина до плеч, спереди пышная челка.
Неплохо выглядишь, подруга, для тридцатидвухлетней мамаши.