Лодки тесно сгрудились и походили на стаю причудливых водяных чудовищ.
— Теперь ау, ни черта не сделать, — сказал кто-то. — Было б раньше захватить.
— Д-а! — протянул низкий голос из темноты. — Проморгали сторожа, мать их за ногу!
В это время в темных пролетах второго этажа мелькнул огонек, и громадная, фантастическая в зыбком свете факела, фигура Петьки Чубарова замахала гигантскими руками.
— Эй, братва! Айда все сюда, все сколько вас там ни есть. Котлы подмывает, обрушатся — беда. Укрепить надо. Да живей поворачивайтесь, а то поздно будет!
Молчали минуту. И в эту минуту всем ясно представились громадные, тысячепудовые туши котлов. Установка их была делом долгим, сложным и дорогим. Сорвись они — это было бы крупным ущербом заводу и надолго отодвинуло бы открытие мастерских.
Первым ринулся вперед старый заводский рабочий Игнатий Фролов. Не сказав ни слова, он ткнул колом вниз, и лодчонка его нырнула в мастерские. Следом за ним бросился молодой инженер Пирогов, а там, перегоняя один другого, остальные. Упавшая сверху доска ударила глухо в чью-то лодку, раздался чей-то короткий вскрик, но никто не остановился.
Запылали в окнах факелы и фонари, заметались люди по перекладинам. Молодой петькин басок рычал сквозь вой бури, отдавая приказания. Ему все беспрекословно повиновались. Работали как черти. Каждый видел, что от быстроты зависит все. Фундамент, подведенный под котлы, был еще совсем свежим и его порядком подмыло. Бревна и доски, плавающие по поверхности воды, мотаясь от стены к стене, долбили фундамент и крошили его. Два громадных котла стояли, готовые каждую минуту рухнуть; один из них медленно покачивался. Трудно себе представить, что произошло бы в здании мастерской, упади эта тысячепудовая махина.
Но сейчас об этом никто не думал. Некогда было. Каждый работал за троих; ловили доски, ворочали бревна на попа, упирали в раздутые бока котлов, крепили подпорки и зашивали под водой досками фундамент.
По колено, по грудь в воде, в полутьме, тяжело дыша, хрипя и надрывно завывая, наваливались дружной толпой на балку или бревно и упрямо тянули ее, пока она не становилась на место.
Петька метался меж осатаневшими людьми, рычал, ругался, подставляя под деревянные крепы могучие плечи. Он в очередь с Пироговым нырял в черную глухую воду к основанию установки крепить концы досок, и вылезал из ледяной воды, фыркая, отдуваясь и сипло покрякивая.
Через час адской работы котлы были окружены лесом толстых подпор, основания зашиты кое-как досками и закреплены. Все это держалось достаточно крепко. Тут только очухались люди и посмотрели вокруг, не веря, что это они сделали сами в течение часа, без всяких инструментов и приспособлений, орудуя тем, что попало под руку. И тогда Фролов протянул со своей душегубки Петьке Чубарову корявую жилистую руку и пробубнил, отряхивая с бороды блестящие капли воды:
— Спасибо, парень. Большая беда без тебя была бы.
— Пустое! — бросил Петька. — Айда, ребята, на Зеленец! — и ушел с карбасом в тьму.
Осторожно пробравшись на бульвар, ребята поплыли между настороженными рядами берез. В конце бульвара вышли на реку, чтобы перебраться на Зеленец — пригород на острове. Городские во время наводнения утекали с передних улиц наверх в город, а зеленецким деваться было некуда, и им горше всех приходилось. Туда и держала путь комсомолия в двух карбасках.
В рукаве, отделявшем город от Зеленцы, налетел на них шквал, ударил ледяной водой в борта, вздыбил карбасы, вырвал руль у Васьки из рук, но ребят не удержал. Снова поймал Васька румпель, и не прошло пяти минут, как карбасы въехали на продольную улицу Зеленца.
Над Зеленцом стон стоит. Крыши, как муравьями, людишками усажены. Меж труб веревки протянуты. Держатся за них люди. Фонари, как шалые, скачут во тьме. Окрики шныряющих невидимых лодочников тонут в ветряном заунывном вое.
Петька на носу, с багром и фонарем, покрикивает зычно и протяжно;
— Помога-а-а… Помога-а!..
— Здесь, здесь! — кричит надрывно мгла, и одним ударом багра Петька заворачивает в переулок. Четыре души на крыше цепляются за трубы. На трубе тюфячки и немудреный скарб. Среди взрослых один ребятенок совсем малый, завернутый в мамкин полушалок. Пристали к трубе, взяли на борт людей, навалили скарб какой можно было и пошли на город. В рукаве трепало так, что малого стошнило. Передали привезенных на баржу у берега — и обратно к Зеленцу.
Всю ночь не переставая мотались ребята по бурному рукаву взад и вперед. Бились в мутной злой темноте, бились в горе человечьем. Про себя забыли. Только утром, когда вода вслед за стихающим ветром уходись начала, стали о себе напоминать ноющие спины и вспухшие руки, да дрожь начала пробирать от намокшей насквозь одежды. Погнали по домам переодеваться.