– Тогда я хочу задать вопрос, – произнес Криди. – Почему мы совещаемся без Уолра? Мне показалось, что он полноценный и достойный член вашей команды.
– А у вас нет предположений? – спросила Ксения.
Криди поморщился, топорща усы. Потом сказал:
– Возможно, потому что он имеет свои секреты от Ракс? И пытался вести тайные переговоры с нами и жителями Соргоса? А также является вторым наследником нижнего уровня… кстати, что это значит? Звучит не слишком-то внушительно.
– Нижний уровень – самый защищенный, – ответила Ксения. – Первый наследник – фигура общеизвестная и церемониальная. Второй скрыт, именно он становится новым правителем.
– У них монархия? – удивился Криди. – До сих пор? И у нас на борту наследный принц?
Ксения молча кивнула. Усмехнулась:
– Вас не интересует, откуда я это знаю?
– Несложно догадаться, – хладнокровно ответил кот. – Анге была на корабле во время атаки «Стирателя». Тело Анге было повреждено, память частично утрачена. Когда вы восстанавливали ее…
Он замолчал.
Ксения кивнула.
– Все верно.
Она посмотрела на Анге:
– Простите, но это неизбежное следствие реанимационных процедур. Вторая-на-Ракс теперь знает все, что знали вы.
Анге кивнула, спокойно и серьезно глядя на Ксению.
– Я понимаю. Я благодарна за спасение… как и все остальные, полагаю. Вам не за что извиняться.
– Хочу сразу сказать, что я ваших секретов не знаю, – добавила Ксения. – Мать… Вторая-на-Ракс не делилась со мной информацией, кроме тайны личности Уолра.
К ее удивлению, Анге рассмеялась:
– Какие могут быть секреты от интеллекта, который хранит память о тысячах планет и миллионах реальностей? И что значат для сверхразума все мои маленькие тайны?
– Все равно что надеяться сохранить секреты от Бога… – пробормотал Матиас.
Ксения кивнула, все еще испытующе глядя на Анге:
– Вы очень хорошо держитесь. Пострадавшие люди сильно переживают свое воскрешение.
– Разница в уровне технологий, – заметил Криди. – Для нас вы настолько могущественны, что мы принимаем случившееся как чудо, а в чудесах не сомневаются.
Ксения посмотрела на него с уважением.
– Все так. А еще Вторая-на-Ракс сказала, что потери памяти у Анге были минимальны. Отличия в физиологии незначительны, но организм у жителей Невара куда лучше переносит радиационное поражение.
– Это потому, что мы когда-то воевали! – Криди неожиданно засмеялся, но тут же замолчал, глянув на Яна и Адиан. – Простите. То, что для нас далекое прошлое, для вас свежая рана в душе.
Феолец, на удивление терпеливо наблюдавший за разговором, произнес:
– И что именно Ракс собирается обсудить с нами без Уолра? Я хочу заметить, что его поведение представляется мне вполне разумным и не заслуживающим осуждения.
Ксения помедлила.
– Всего лишь то, что цивилизация Халл-три может иметь свои, неизвестные нам, отношения со Стирателями.
Глава вторая
Таймер в часах доктора звякнул.
Валентин невольно подумал, что почти все космонавты ставят на таймеры такое вот звяканье. Сигналы вызова могут быть самые разные, а вот таймеры не пищат, не свиристят, не тренькают – они дребезжат, как старый велосипедный звонок.
Детская ностальгия? С тех времен, когда тебе пять лет и ты мчишься по дорожке на первом двухколесном велосипеде?
Да нет, наверное. Космический корабль – очень большая и набитая электроникой штука. В нем повсюду какие-то лючки, пульты, датчики, контрольные панели: в стенах, полу, даже в потолке. Корабельный искин – искином, но, если что-то идет не по плану, электроника начинает пищать и тренькать, привлекая внимание людей. Сознание уже настроено на то, что любое электронное попискивание означает тревогу.
А звяканье – оно мирное, привлечет, но не встревожит. Оно из детства.
Так, значит, все-таки ностальгия?
Соколовский отставил рюмку и поднялся. Валентин мысленно отметил, что за проведенный вместе час доктор выпил от силы пару рюмок. Изображал расслабление, а не расслаблялся.
– Ну-с… – Лев бросил взгляд на командира, и тот тоже встал.
– Я помогу.
Они вместе вошли в реанимационный бокс, где на двух узких кушетках лежали Лючия и Анна. Реанимация после оказанной Ракс помощи им не требовалась, но здесь была лучшая диагностическая система, по сути, весь бокс представлял собой большой и сложный датчик. Внутри было холодно и влажно, от дыхания женщин шел пар. Глаза Лючии были закрыты, Анна смотрела в потолок, в нависающий над кушеткой белый диск (как Валентин случайно знал, в диске прятался мультидиапазонный детектор). На головах у женщин белели амбушюры наушников (впрочем, трансляция успокаивающей музыки и команд искина была второстепенной функцией, а основное воздействие шло через тонкую дужку, соединяющую динамики).