Тедди кивнул, входя. Бросил взгляд на койку, где была разбросана одежда, смутился и отвел глаза. Лючия скинула туфли, метнулась к койке и стремительно покидала белье и одежду в шкаф.
Вообще-то приятно, что он такой застенчивый…
А может быть…
Лючия плюхнулась на койку, жестом указала на вторую, заправленную и никем не занятую. Тедди присел напротив.
– Ничего не помню, – сказала Лючия. – Жуть, правда?
Тедди закивал.
– Может, еще память вернется, – решила Лючия. – Мегер сказала, что никто не знает… настоящая Анна Мегер, обалдеть! А кто еще тут?
– Из наших? Алекс, – сдержанно ответил Тедди. – Йохансон.
– Здорово, – сказала Лючия. Алекс ей нравился… ну… тогда, давно…
В сознании Лючии был полный сумбур. Умом она понимала, что Алекс Йохансон, человек-плюс, тоже вырос, и сейчас, наверное, красавчик и вовсе не такой холодный и высокомерный, как в детстве. Но она помнила его таким! Очень сдержанным и ребенком.
А Тедди Сквад был взрослый. Как и она. И явно волновался за нее.
– Расскажи мне, что было в полете, – сказала Лючия. – Я потом все еще раз послушаю, мне Марк уже сделал бриф. Но лучше ты.
Тедди кивнул.
– Марк сделает хороший бриф, не сомневаюсь. Но я расскажу.
– Тедди… а скажи, пожалуйста, – Лючия даже сама не сообразила, откуда взялась храбрость. – У нас с тобой… были хорошие отношения?
Тедди кивнул.
– Даже лучше, чем хорошие? – спросила Лючия.
Тедди снова закивал. И отвел глаза.
– Я так и знала… – тихо сказала Лючия. – Рассказывай.
Тедди сглотнул, посмотрел на валяющиеся на полу туфли – те плавно меняли цвет со снежно-белого на антрацитово-черный, и ответил:
– Все из-за туфель случилось. Ты их увидела и захотела купить. И мы опоздали на корабль, к которому были приписаны…
Лючия тоже глянула на туфли и подумала, что они стоили опоздания на корабль.
И даже потери памяти, возможно, стоили.
Ползун походил на дракона из восточных мифов. У него было четыре ноги (Алекс мысленно поправил себя – «четыре видимых в нашем измерении ноги»), умеренно длинное, метров пятнадцать, тело, покрытое белой, радужно отблескивающей чешуей и приглаженным белым мехом (Алекс снова поправил себя – «не мехом, а двумерными плавниками, в мире трех измерений выглядящими как мех»). Голова непропорционально большая, с двумя огромными глазами (да-да, Алекс знал, что это не глаза, а прозрачные иллюминаторы кабины). Еще один маленький глаз, единственный настоящий глаз ползуна, скрывался на лбу между чешуей и мехом.
Это был маленький и, несомненно, скоростной ползун. Чем меньше, тем быстрее – скорость перехода и выхода из двумерного пространства обратно пропорциональна размеру. Данный ползун в земной классификации кораблей занимал бы позицию курьера. Вряд ли в его черепе могло поместиться более одного-двух гуманоидов.
– Ты знаешь, что ползуны феольцев имеют несомненное генетическое родство с лучшей их частью? – спросил Уолр.
– Знаю, – ответил Алекс, глядя, как ползун, грациозно изгибаясь, приближается к поверхности Второй-на-Ракс.
– У нас есть версия, – заговорщицким шепотом сообщил Уолр юноше, – что и мозговой симбионт феольцев имеет некую составляющую, вынесенную в двумерность. Это позволяет объяснить ту поразительную этичность и возможную разумность, которой обладают эти маленькие глисты.
– Фу, – поморщился Алекс.
– Шутка, – сказал Уолр. – Конечно же, они не глисты! Они живут в мозговой ткани феольцев и являются полезными симбионтами. Напоминают земных пиявок или коловраток, практикуют гетерогонию, то есть…
– Я знаю, – прервал его Алекс. Рассуждения Уолра казались особенно неприятными при взгляде на красоту ползуна.
– Понял. Умолкаю, – кивнул Уолр. – Но все же Феол – самая удивительная культура по меркам известной нам части космоса.
Ползун достиг поверхности Второй-на-Ракс и встал на четыре видимые лапы чуть в стороне от «Твена» и Алекса с Уолром. В воздухе он передвигался так же легко, как и в вакууме, полностью игнорируя гравитацию. Голова повернулась в сторону Алекса и Уолра, ползун приоткрыл рот, то ли скалясь, то ли улыбаясь. Учитывая полную пасть зубов, Алекс предпочел решить, что это улыбка.
– А насколько он разумен? – тихо спросил кадет.
– Никто не знает, как и в случае с мозговыми симбионтами, – так же шепотом ответил Уолр. – Интересно, зачем Феол прислали курьера?
Ползун переступил на месте, словно утаптывающая место собака, лег, положив голову на вытянутые вперед лапы. Через мгновение один глаз ползуна вдруг дернулся – и плавно откинулся вверх. За поднявшейся псевдороговицей открылась небольшая, тускло освещенная кабина. Вполне уютная кабина, без каких-либо клочков плоти, торчащих нервов, вен, костей и прочих ужасов. Честно говоря, Алексу даже показалось, что внутри она покрыта мягкой пластиковой обивкой.