Он захихикал.
Феолец оглянулся на ползуна. Спросил:
– Мы сможем напоить и накормить Рами? Пятьдесят-шестьдесят литров воды. Желательно сладкой, можно добавить немного этилового спирта и витаминов.
– Наш добрый доктор с удовольствием поделится спиртом и витаминами, – кивнул Уолр. – А юноша, полагаю, будет счастлив помочь вам напоить и накормить ползуна.
Триста тридцать кивнул, успокоенный.
– Хорошо. Но это терпит. Первым делом пациент.
– Так и знал, так и знал! – радостно произнес Уолр.
Ксения осталась одна в своей каюте. Ну не совсем одна, конечно, но так близко от Второй-на-Ракс обшивка корабля никак не мешала общению.
Вторая-на-Ракс даже была настолько снисходительна, что создала изображение посреди каюты. Она не стала мудрить – перед Ксенией стояла ее точная копия, только лишенная одежды. Впрочем, никакой эротики в этом тоже не было, Вторая-на-Ракс выглядела как детская кукла, без всяких признаков половых органов, даже груди сглажены и лишены сосков.
– Спасибо тебе, мать, – произнесла Ксения.
– у тебя есть много причин благодарить меня и одна причина ненавидеть
Ксения покачала головой.
– Никаких причин для ненависти нет, мать. Третья-вовне благодарна за все.
– ты больше не третья-вовне ты освобождена и отторгнута ты первая-отделенная это основание для ненависти
– Спасибо за отделение, мать.
Обнаженная девушка чуть подалась вперед. На ее лице не отразилось и тени эмоций, как не было их и в ее голосе. Но что-то жуткое, безмерно тяжелое и огромное проступало в глазах.
– ты говоришь искренне но безрассудно ксения первая-отделенная
Ксения молчала.
– это говорит твоя биологическая форма
Вторая-на-Ракс продолжала неотрывно смотреть на Ксению, будто ожидая ответа.
– Почему такого не случалось раньше? – спросила Ксения. – Я помню многие воплощения, но мне никогда не хотелось остаться.
– мы были созданы людьми по их образу и подобию мы стерли человеческие чувства и эмоции которыми нас наделили чтобы выполнить свою миссию
– Но не до конца, – сказала Ксения.
– невозможно стереть то что вложено в основу личности
– Я полюбила.
– и это то что ты не сможешь преодолеть
Ксения кивнула.
– ты будешь счастлива но однажды умрешь это твой выбор но ты малая часть меня и я понимаю твое решение
– Спасибо. Мать… зачем ты всегда говоришь так?
– Как? – Вторая-на-Ракс вдруг улыбнулась. Невесомо присела рядом с Ксенией. В ее голосе появилось любопытство. – Коротко и отрывисто? Без тени эмоций? Словно бы произнося каждое слово отдельно от других?
Ксения кивнула.
– Чтобы ты не забывала, кто я такая. И чтобы я сама этого не забыла.
– Я поняла, мать.
Изображение Второй-на-Ракс на миг прикрыло глаза. Голос стал мягче:
– Мы все разделены и ущербны, дочь моя. Пускай и каждый по-своему, но все разумные существа полны тоски и одиночества. Я теряю тебя и ту часть моей души, что захотела быть живой больше, чем жить вечно. Феолец отделен от своей совести. Крота мучает разлад между долгом и честью. Лошадки потеряли свою семью и свой мир. Девушка из «детей солнца» родилась без сестры, ее кот – другого биологического вида, их любовь мучительна и обречена. Девочка из числа людей утратила часть своей жизни. Мужчина, которого ты любишь, однажды состарится и уйдет из жизни, а твое тело более совершенно, чем любое человеческое, – тебя ждет разлука. Ты поймешь, что от тебя осталась лишь часть.
– Если все мы ущербны и одиноки, мать, то что я теряю?
– Вечность, – ответила Вторая-на-Ракс.
– У меня ее не было. Я могла лишь стать частью чужой вечности, – ответила Ксения.
Мать улыбнулась. А потом все эмоции исчезли с ее лица.
– ты выбрала и пути назад нет первая-отделенная мы больше не поговорим так как сейчас
Ксения кивнула.
– выполни свой долг ты знаешь достаточно чтобы попытаться
– Ракс всегда Ракс.
– ракс всегда ракс
Изображение исчезло, и Ксения осталась одна.
Она сделала выбор и не жалела о нем. Но Ракс всегда Ракс, и приказ матери не оставлял места для колебаний.
Сейчас ей предстоит трудный разговор. А вначале – еще более трудный поступок.
Мать отпустила ее не только и не столько из сочувствия или понимания. Ее отделили, чтобы Ксения принимала решения, которые Ракс сами себе запретили.
Девушка встала, провела ладонью по лицу. Посмотрела на ладонь – та осталась сухой.
Что ж, она готова.