Эдна
Эдна нащупала пульт на прикроватной тумбе, кончиком указательного пальца нашла кнопку включения, свет телевизора замерцал сквозь закрытые веки, дружелюбный женский голос, вещавший о брачном поведении самок тупоголовых крокодилов, смешался с песней из радиобудильника: Oh baby, baby, it’s a wild world, it’s hard to get by, just upon а… Точный удар кулака по кнопке. Она открыла зудящие глаза, луч утреннего солнца просачивался между шторами и падал на стену комнаты. «Отличный день для черепахи, — подумала Эдна и закашляла. — И слишком жаркий для старухи вроде меня. Да к тому же вторник». Она потянулась за новой пачкой сигарет на подоконнике, целлофановую обертку она с предвкушением сняла еще перед сном. Ей нравилось сопротивление, с которым первая сигарета извлекается из тесноты непочатой пачки. Она открыла спичечный коробок, вынула оттуда спичку и содрала зубами красную головку — Эдна обожала этот чудесный хруст серы между зубами. Вынула вторую — чирк по абразивной полоске — первая затяжка в легкие, жжение в пересохшем после сна горле — вот теперь она проснулась. Ворона в кустах бузины привела тени на стене в движение. Эдна откинула одеяло и стряхнула пепел. Она не любила утренний свет, в нем ее варикозные вены казались еще толще и синее. Она усадила сигарету в углубление на краю пепельницы и увеличила громкость на телевизоре, чтобы он был слышен из коридора. В ванной, пока набиралась вода, закурила еще одну сигарету и включила радиоприемник. Oh baby, baby, it’s a wild world… И на кухне, и в гостиной она закурила по сигарете и включила радио — одну и ту же радиостанцию во всех комнатах, так она могла передвигаться по квартире — тут сделать тосты и достать нож для масла, там полить цветы: лавр, агаву, банановое дерево; вознаградить себя дозой никотина за каждое сгибание коленей перед телевизором, и все это — не пачкая пеплом ковер в коридоре.
С еще мокрыми волосами она вышла в сад, держа в левой руке тарелку с тостами, маслом и айвовым вареньем, а в правой — пучок подорожника, щавеля и клевера, который нарвала на опушке леса и поставила в воду на ночь. Эдна похрустела пучком и сделала несколько шагов в сад, недалеко, чтобы не притоптать высокую траву — там была территория Козимы. Эдна знала, что Козима учует запах свежей зелени. И действительно, вскоре черепаха просунула голову между травинок и, не мешкая, рванула к хозяйке.
Эдна положила пучок на гравий возле столика, села и намазала тосты маслом.
— Вчера была у Магали, — сказала она Козиме, которая первым делом набросилась на клевер. — Эта старая кабаниха кротко сидит на своей кровати в цветочек, а сиделка взбивает ей подушку. А у самой-то под диваном ружье, старая добрая двустволка. Я раньше неплохо стреляла по консервным банкам. Но только не в животных — это совсем не по мне. Никогда не понимала, что она в этом нашла. — Козима уже проглотила и подорожник. — Не торопись, не то опять будешь икать, — предупредила Эдна черепаху, сложила тост пополам и откусила. — Она уже почти ничего не помнит, — с полным ртом продолжила Эдна. — Только всякие авантюры то и дело всплывают в памяти: первый подстреленный олень, два-три любовника, все в таком духе. — Эдна отложила тост на тарелку. — Тебе-то я могу признаться. Иногда я ей завидую. Хотелось бы мне, чтобы все воспоминания со временем растворялись в моей голове. Как шипучая таблетка: пш-ш-ш-ш — и остался лишь слабый привкус. Было бы замечательно. — Она встала и наполнила миску Козимы свежей водой из шланга и смотрела, как пузырьки воздуха на поверхности лопаются один за другим. — Знаешь, если вести здоровый образ жизни, то легко дожить до ста двадцати. Все сходится. Лучше уж ты, чем я.