Выбрать главу

Эгон ткнул свою мать в плечо:

— Это же здесь! Это у нас! Возле парка, прямо напротив кафе Розвиты!

— Я знаю, — проворчала женщина, — в конце концов, у меня тоже есть глаза. Та женщина совершенно точно не сумасшедшая, я ее знаю. Она сажала цветы здесь за домом. Знает все о разведении растений и составе почвы. Среди молодежи таких смышленых днем с огнем не сыскать. Очень милая девушка, да к тому же со стержнем, не то что эти кисейные барышни, может за себя постоять, я сразу поняла. В Новой Зеландии она своими руками поймала рысь, мы много об этом болтали.

Между тем на экране мелькали жители города: старуха, считавшая, что таких только расстреливать, Вернер — хозяин продуктовой лавки на углу, — Эгон уже давненько его не видел. И тут он узнал Финна, который явно не желал говорить с репортерами. Эгон скользнул на край дивана поближе к телевизору.

— Смотри, мама. Это же моя шляпа, вот она, я ее сделал! — Он пальцем указал на шляпу, которой Финн закрывался от камеры перед тем, как картинка почернела. Хотя бы для чего-то оказалась полезной. — Бедный парнишка, — сочувствующе произнес Эгон, — видимо, он знает ту девушку. Славный малый, каждый вторник заезжает ко мне за свиными глазами.

— Людям стоит чаще бывать на природе для внутреннего спокойствия, — сказала его мать. — На природе они будут регулярно видеть что-то новое, и не придется собираться в подобные толпы. Невыносимо. — Она выключила телевизор и отложила пульт. — Ее зовут Мануэла Кюне. Скажи полиции, вероятно, им это как-то поможет.

Женщина сложила руки на коленях и сжала кулаки. Напряженно, почти с испугом она смотрела на двуспальную кровать с цветастым покрывалом и желтыми декоративными подушками, как на дикого зверя, готового к нападению.

— Я не хочу умирать в этой проклятой постели, Эгон, — сказала она. — И перед телевизором тоже. Мосбахи не умирают в своих постелях; хоть мы немногословны, но наши смерти заставляют о себе говорить — так было всегда, и так должно оставаться; мы не засыпаем вечным сном, нас насильно вырывают из жизни. Ты помнишь тетку Софию? Ее застрелила собственная такса по кличке Зигфрид. После успешной охоты он наступил на ее винчестер, который София оставила на земле. Выстрел пришелся прямо в живот. Бах! Истекла кровью прямо возле дичи. Вот это настоящая смерть. Понимаешь?

Эгон вздохнул. Он смутно помнил похороны, где простудившийся пастор кашлял после каждой второй фразы, и поминальный фуршет после, который состоял почти исключительно из мяса диких кабанов в различных вариациях. И тут Эгон обнаружил за стулом у окна трость с золотой кабаньей головой.

— Тем больше причин выйти на прогулку, — сказал он. — Если повезет, встретим в лесочке перед тоннелем автобана бешеную лису.

Его мать поднялась с дивана и надела шляпу.

— Только и можешь, что подшучивать над своей старой матерью. Поверь мне, когда окажешься в подобной дыре и с тобой будут разговаривать так, будто ты только что научился завязывать шнурки, ты тоже пожалеешь, что смерть не настигла тебя раньше. — Она пошла за тростью и взяла с тарелки бутерброд. — Возьми себе тоже, не стесняйся. Я же вижу, что ты голоден.

Когда они вышли в коридор, она вцепилась в его руку.

— Надо будет выпотрошить зайцев на месте, — сказала она. — Ты взял нож?

Финн

В висках все еще пульсировала злость. Прижав рюкзак к груди, он стал протискиваться сквозь толпу в сторону дома. Молодая краснощекая сотрудница полиции жестом руки подозвала его к подъезду.

— Вам нужно подняться на чердак, — сказала она. — Мы переместились туда.

Финн нажал кнопку вызова лифта, услышал, как лифт пришел в движение, однако ему казалось, что он спускается слишком медленно. Финн бросился вверх по лестнице, перескакивая через две ступеньки. Ману. Вот-вот он увидит ее вблизи, вот-вот ей станет лучше, возможно, она даже расскажет ему, что произошло. Запыхавшись, он наконец поднялся на последний этаж и побежал по коридору. В открытую дверь чердака он увидел женщину-полицейского, стоящую на стремянке; она высунулась в окно, видны были только плечи и светлая коса, рядом стояла на страже ее коллега. Мускулистый полицейский, по всей видимости главный здесь, рукой преградил ему путь.