По дороге к дому их сопровождал запах сырой земли и луговых цветов, медленно сохнущих в тени. Мальчики набрали целые горсти земляники и слопали все еще до того, как очутились у двери. Игги прихватил с собой отцовские садовые ножницы и решительно прорезал ими путь через заросли ежевики. «Может быть, мы найдем сундук с деньгами, — прошептал он, когда они стояли перед дверью. — А может быть, скелет!» Он испробовал несколько отмычек, и в конце концов ему удалось открыть два замка из трех, а вскоре и последний поддался. У Феликса чуть сердце не выпрыгнуло из груди, когда они вместе толкнули дверь. Игги достал фонарик из рюкзака и посветил в коридор. Несколько пауков укрылись от света в трещинах кирпичной стены. Мальчики вошли в просторную комнату, которая, видимо, когда-то была гостиной. Игги открывал ставни, хотя многие давались нелегко, и прорезал секатором заросли на окнах, чтобы впустить в дом немного дневного света. Тот, кто здесь жил, явно собирался вернуться и поэтому накрыл мебель пленкой. Они осторожно стягивали один покров за другим: с резного секретера, в замке которого торчал ключ, с остановившихся напольных часов с позеленевшим медным маятником, с полочек, на которых пылились фарфоровые котики, со стеклянного серванта с бокалами и кофейным сервизом в цветочный рисунок, с обеденного стола, со стульев с красной обивкой и с сервировочной тележки, на которой до сих пор стояла бутылка рома. Игги зубами вытащил трухлявую пробку, поднес горлышко к губам и основательно хлебнул, скривился, кашлянул, выплюнул половину и протянул бутылку Феликсу. «Крепкая штука, — прохрипел он. — Но вкусная, попробуй». Феликс тоже сделал большой глоток — ром был ужасен на вкус, алкоголь обжег пищевод, но мальчик не подал виду. Игги тем временем стащил пленку с дивана, стоящего в центре комнаты. Поднялась пыль, Игги закашлял и натянул на нос футболку.