— Ах вы суки! — кричал он. — Я вас прикончу! Стой, толстозадая!
Но Винни уже вовсю крутила педали и у входа на детскую площадку чуть не протаранила двух мужчин щеголеватого вида, склонившихся над картой города. Они выкрикнули ей вслед что-то на итальянском, однако Винни, не останавливаясь, мчала дальше, маневрируя между прохожими, обгоняя других велосипедистов, летела по асфальту, подставляя разгоряченное лицо прохладному встречному ветру — Чудо-Винни, дикая и непобедимая.
Доехав до парка, она издалека заметила мелькающее в кустах полотенце с Суперменом. Какое счастье. Ведь она побаивалась, что Саломея не появится.
— Ну как? — отдышавшись, спросила Винни. — Получилось?
Саломея расплылась в улыбке.
— Еще как! — Она показала Винни фото. — Его глупая рожа и крошечный сморщенный стручок — шедевр! — Саломея протянула Винни ладонь, чтобы дать пять.
Она не шутила. Винни сглотнула. И все-таки ударила в ответ.
— Как думаешь, про нее тоже запостили какую-то гадость? — Саломея указала наверх.
Только сейчас Винни заметила, что женщина до сих пор стоит на крыше, она застыла на краю карниза и смотрела на толпу.
— Вполне возможно, — ответила Винни.
— Надеюсь, она не спрыгнет. Она кажется мне смелой, как будто ей плевать, что все подумают. Хотела бы я тоже быть такой.
— Тогда напиши сейчас Тимо, что ты тоже сольешь его фото в Сеть, если он не оставит тебя в покое.
Саломея протянула Винни ее телефон.
— Я напишу, — сказала она. — А ты классная, правда.
— Ты лучше не мне это говори, а остальным.
Саломея улыбнулась. Обоими уголками рта.
— Одолжишь мне его до завтрашнего утра? — Она показала на полотенце.
— Признайся уже, что оно тебе понравилось, — усмехнулась Винни.
— Ну да, сначала оно мне казалось позорным, но, кажется, это полотенце приносит удачу.
Винни смотрела ей вслед: Саломея уселась на велосипед, обернулась и помахала ей рукой, прежде чем уехать. «Кажется, в комиксе ожидается новый сюжетный поворот, — подумала Винни. — Возможно, во втором томе Леди-XS и Чудо-Винни будут вместе сражаться с Капитаном Подонком. Или же завтра утром все снова будет по-старому, и в будущем Чудо-Винни придется продумывать планы до мелочей, чтобы обойти этих двоих».
Тереза
Вернер насвистывал мелодию Стиви Уандера «You are the sunshine of my life», пока скреплял банкноты по десять штук и складывал в стопку на прилавке, держа наготове калькулятор. Щеки и нос обгорели на солнце — последние три часа он стоял снаружи и продавал бутерброды с ветчиной и сливочным сыром, сделанные собственноручно на кухне. Вернер всегда умело свистел, раньше он любил выдавать джазовые стандарты, в том числе инструментальные соло.
— Могли бы закрыться и на пару часов позже, — сказал он, постукивая стопкой купюр по ладони. — Я думаю, эта бедняжка способна простоять так всю ночь. На площади еще полно людей; если они не разойдутся, то рано или поздно снова проголодаются. Давай откроемся снова, часиков этак в одиннадцать, что думаешь?
Тереза, скинув туфли, сидела на двух перевернутых вверх дном ящиках и растирала отяжелевшие ноги. Больше половины полок пустовали, а по всему залу стояли картонные коробки, которые еще предстояло убрать. У нее не было ни малейшего желания открывать магазин во второй раз. Она хотела наконец вдоволь насладиться радостным Вернером.
— Давно ты так не свистел, — сказала она. — Ты еще помнишь «Moon River»? Мы танцевали под нее в клубе «Виллидж Вэнгард», помнишь? Было ужасно тесно и жарко, приходилось топтаться на месте, чтобы никому не наступить на ногу.
Вернер отложил пачку денег.
— Я насвистывал ее неделями напролет. Чуть не свел тебя с ума. — Он вышел из-за прилавка, сделал несколько символических па, начал насвистывать первый куплет, хоть и немного криво, и протянул руку Терезе: — Могу я вас пригласить?
Тереза встала, Вернер обнял ее за талию и притянул к себе, продолжая насвистывать мелодию; поцеловал ее в висок, и она почувствовала запах кофе от его бороды и стирального порошка от ворота рубашки. Она скучала по близости с Вернером, по его телу, прикосновению рук. В чулках, без туфель, она танцевала с ним, скользя по линолеуму. На высоких нотах Вернер срывался и смеялся от этого. Они то и дело натыкались на коробки и меняли направление. У Терезы стоял ком в горле. В этой жаре она на миг почувствовала себя той молодой девушкой, которой была в Нью-Йорке, с животом, полным креветок и грейпфрутового лимонада, и головой, полной надежд. Но она понимала, что все это кончится, когда Нуну не будет на крыше. Радостная улыбка Вернера и поцелуи — все кончится, может быть, завтра, или уж точно послезавтра, и Вернер снова спрячется от мира под одеялом.