Вновь зазвонил телефон. Вибрирующий металлический корпус медленно скользил по пассажирскому сиденью. Астрид следила за ним взглядом в ожидании, когда он стихнет. Она заметила гусиную кожу на бедрах от холодного воздуха и выключила кондиционер. Наконец-то настала тишина. Только изредка взвывали сирены или полицейский говорил что-то в рупор. Астрид сидела неподвижно. Она стиснула зубы до боли в челюсти. В последнее время она часто так делала. Слишком часто. Иногда целую ночь, из-за чего теперь спала с капой. Несколько дней назад она проснулась в четыре часа утра со стиснутыми до боли зубами и с капой в кулаке. След от капы на ладони не сошел даже к завтраку. Астрид все же взяла телефон. На экране высветилось одиннадцать пропущенных звонков от офицера полиции, который сообщил ей о Ману. «Сводная сестра, — сказала Астрид в телефон и повторила: — Она моя сводная сестра». Экран вновь загорелся. Сообщение от Ханнеса. Этого еще не хватало. Легким нажатием она открыла предварительный просмотр: «Сегодняшний вечер во Фрайбурге в силе? Можем встретиться в 22 в „Бристоле“». Вообще-то она решила больше не встречаться с Ханнесом. Он ей не сильно-то и нравился. Только его запах и прикосновения возбуждали ее. В начале года она познакомилась с ним на мероприятии по благоустройству городских окраин. Если она правильно помнила, он жил здесь, в Тальбахе, возможно даже где-то неподалеку. После их первой ночи он стал давать ей полезные контакты из банковской среды, которые пришлись очень кстати для ее предвыборной кампании. Встречи с ним были для нее чем-то вроде стакана виски или косяка, служили способом расслабиться, опьянеть и отвлечься. Она подумала о Стефане, Хельге, чизкейке и искусственной тыкве. «ОК», — написала она в ответ и подсчитала: у нее осталось полтора часа. Если выйдет из машины прямо сейчас, если возьмет все в свои руки и наведет порядок. Мысль о ночи в гостинице расслабила ее. Легкий запах хлорки от гостиничных простыней и маленькие пакетики с гигиеническими принадлежностями, швейный набор и набор для чистки обуви, шоколадные конфеты с пралине, которые кладут на подушку независимо от того, кто ты и чем занимался весь день. В гостиницах это не играло роли, перед накрахмаленным постельным бельем и категориями номеров все постояльцы равны.
Астрид положила телефон экраном вверх на пассажирское сиденье. Солнце уже наполовину зашло за трубу, его лучи золотили крыши и светлый затылок ее сестры, белую спасательную подушку, которую двигали туда-сюда в зависимости от передвижений Ману. Сестренка, моя сводная сестренка, думала Астрид. Что, если она всерьез хочет с собой покончить? Здесь, на ее глазах? Астрид включила дворники, на лобовое стекло брызнула жидкость из омывателя. Астрид смотрела, как мыло смешивалось с тонким слоем желтой пыльцы, нанесенной с елей возле парковки. Если Ману спустится, ее, без сомнений, снова поместят в психушку на несколько дней, а может, и недель. Как и три года назад после случая в садовом отделе строительного магазина, что на развилке автобана в направлении Фрайбурга. Никогда еще Астрид не видела ее такой бледной и потухшей, как в кафетерии той клиники. По словам Ману, там было нечем дышать, как будто кто-то ее постоянно душил. «Эти сдвиги достались ей от папаши, — говорила тогда мама по телефону. — Он тоже не знал, куда деть энергию, и вечно приходилось его вытаскивать из очередной передряги. И зачем я только связалась с этим провинциальным Казановой».