Жена, словно подслушав его мысли, посмотрела на него и спросила:
— А как мы назовем котенка?
— Шульцем! — уверенно ответил Глеб.
— Почему?
— Чтобы был на «Ш», как наша Шпилька! — пояснил Глеб и воскликнул: — А вот и он собственной персоной! Шулька!
Вытянув передние лапки и дугой изогнув спину, Шульц, приветствуя своих хозяев, мяукнул и завертелся между ними, подняв хвостик и потираясь головкой, словно пытаясь боднуть, о ноги то одного, то другого, изо всех сил стараясь обратить на себя внимание.
— Шулька, иди ко мне! — Глеб взял котенка на руки, погладил и начал играть с ним, размахивая из стороны в сторону бумажкой на бечевке. Улыбаясь, сказал: — Смотри, наелся, и силенки появились. Я тоже не против поужинать.
Маргарита взглянула на часы. Друзья почему-то задерживались.
— Подождем еще немного и слегка перекусим. А пока, чтобы не терять времени, займусь-ка я котенком.
Она вымыла его, высушила феном, потом накормила манной кашей, которую сварила специально для него, напоила теплым молоком, затем завернула во фланелевую тряпку и положила спать, снова в углу, на диване, где он никому не мешал. Но Шульц лежал там тихо и мирно ровно столько времени, сколько ему потребовалось, чтобы освободиться от мешающей ему тряпки, и вскоре уже вовсю самостоятельно играл с бумажкой, гоняя ее по комнате из угла в угол.
Через некоторое время приехали друзья — Игорь с Наташей, навещавшие родных в деревне. Разделись, умылись, сели за стол. Выпив за встречу, все с аппетитом принялись закусывать. Котенок сидел на коленях то у одного, то у другого. Не забывал он и бумажку, которую кто-нибудь нет-нет да и подкидывал ему для затравки. Спать легли поздно. Шульца вновь положили в угол дивана. А когда проснулись — котенок, свернувшись клубком, лежал в ногах у Глеба и Маргариты.
…Прошло более года. Из маленького пушистого комочка Шульц превратился в большого дымчатого кота с белой звездой на груди и стал полноправным членом семьи. Во время обеда и ужина он любил сидеть на табуретке между Глебом и Маргаритой. Наблюдал за ними и всегда охотно принимал угощение. А когда они уходили из кухни в большую комнату смотреть телевизор, Шульц тоже следовал за ними, вначале садился на маленький стульчик и смотрел на экран, потом ему надоедало одиночество, и он перебирался в кресло к Маргарите, усаживался на валик то с правой, то с левой стороны, а через какое-то время оказывался уже на коленях.
Дни вроде бы незаметно, но неумолимо летели вперед, к лету. Это ощущал и Шульц: с каждым днем природа в нем все больше брала свое. Шульц подходил к двери и протяжно мяукал. Иногда его выпускали на площадку, и он, перевернувшись несколько раз на спине, сразу бежал к окну, запрыгивал на подоконник и через стекло наблюдал за тем, что происходило «на воле».
Однажды, вернувшись домой пораньше, Глеб выпустил Шульца на площадку. Он делал это изредка, когда не было Маргариты, — она не хотела, чтобы кот собирал с пола пыль и грязь.
Сделав, как всегда, несколько кувырков на спине, Шульц по лестничному маршу спустился на нижнюю площадку, но на подоконник запрыгивать не стал, а вдруг мгновенно весь распушился, отчего стал казаться еще больше, и начал медленно приближаться к тому, кто привлек его внимание, — соседскому коту, сидевшему возле трубы мусоропровода.
Не закрывая дверь в квартиру, Глеб продолжал наблюдать. Хотя это было не впервые, но все-таки интересно. С каждым шагом Шульца соседский кот выл все сильнее, и вот последовал молниеносный прыжок, тут же поднялся столб пыли и шерсти и раздался раздирающий душу кошачий визг.
Шульц загнал соперника в самый угол и, сидя на нем, колошматил его передними лапами до тех пор, пока Глеб не принес холодной воды и не разлил их. С трудом он загнал Шульца домой. Как самый настоящий хищный зверь, кот, защищая свою территорию, бился с соперником не на жизнь, а на смерть. С другой стороны, рыжему попадало за то, что, по зову природы, Шульц хотел здесь встретить другую особь. «Надо что-то придумать, — в который раз подумал Глеб. — Наверное, придется согласиться со специалистами…»
Прошло какое-то время и, посоветовавшись с Маргаритой, Глеб свозил Шульца в лечебницу, где из него сделали домашнего кота. Шульц был настолько здоров, что для наркоза перед операцией ему потребовалось две дозы снотворного.