Она была точно такой, какой я её запомнила. Высокая, стройная брюнетка. Ветер играл с её длинными волосами, а на красивом лице сияла улыбка. Она о чем-то оживлено рассказывала Тиграну. Её хрупкие плечи слегка подергивались от смеха.
- Ани... - смогла выдавить из себя я, но она не услышала. - Ани? - уже громче позвала я.
Она вдруг остановилась. Обернулась. С каким-то не верящим взглядом уставилась на меня. Я потянулась к ней рукой, она в точности повторила этот жест. Сделав к ней несколько маленьких шагов я заметила, что Ани так же пошла ко мне на встречу. Мы остановились в метре друг от друга. Она с любопытством разглядывала меня. Голова ее качнулась в неопределённом жесте, а губы прошептали:
- Нет... Ты не я, - голос подобный звону колокольчиков. - Не пытайся быть мною, живи своей жизнью, Анаит...
Пока я раздумывала, что ответить, её окликнул Тигран. Он не видел меня, карие глаза брата глядели сквозь меня. Он улыбался Ани, когда спросил:
- Ты чего застыла, Ани? Пойдём...
И она отошла к нему, все дальше уходя от меня.
- Нет! - закричала я, - Нет, Ани, останься! Прошу, не забирай её у меня! Пожалуйста...
Я проснулась в холодном поту. Мама трясла меня за плечи, шепча что это всего лишь сон. Плохой сон....
***
Вторая моя причина это конечно папа. Мне наконец то дали с ним поговорить. Ему все ещё не разрешали вставать, сама я тоже не могла его навестить. Грустно, что мы оба находимся в одном здании и не может друг к другу пойти.
Мама передала мне свой телефон со словами: "Папа хочет поговорить".
С лёгкой дрожью в руках я взяла телефон. Поднеся к уху сначала я услышала пикание аппаратов в его палате, затем тяжёлое дыхание отца.
- Привет, пап, - тихо поздоровалась я.
- Привет, малышка, - он пытался бодриться, - как ты?
- Говорят жить буду, - пошутила я, - а ты как?
- Примерно так же, дочка.
Он замолчал и секунд 30-ть я слышала как папа тяжело дышит.
- Пап... - решилась прервать тишину я, но он меня перебил.
- Не извиняйся. Это не твоя вина. Анаит, послушай пожалуйста сейчас меня, - я слышала как тяжело давалось ему каждое предложение. В голову подкрадывались мысли, что от меня скрывают истинное состояние папы. - Эти два года были сложными для нашей семьи. Для тебя в первую очередь. Я знаю. Так же, анализируя кое-какие моменты, я только сейчас понял, что мы с мамой слишком многого от тебя требовали. Прости. Но, знаешь... После того, как мы потеряли Тиграна, а потом Ани... - его голос оборвался, а по моим щекам побежали струйки слёз, - новость о том, что ты упала с парашютом... Мы не знали жива ты или нет вплоть до того, пока не приехали в больницу. Анаит, ты так нас напугала, дочка...
- Прости, пап, - вставила я свои пять копеек в разговор.
- Единственная моя, - он так нежно это произнёс, - когда я увидел тебя без сознания, даже не представляешь, сколько разных глупостей мне пришло в тот момент в голову.
- Пап...
- Анаит, - снова перебил он, - ты должна согласиться на лечение. Я не могу потерять ещё и тебя.
- Я ведь жива, пап. Просто немного не в форме.
- Ты рискуешь остаться на всю жизнь инвалидом. Хотя бы раз в жизни пойди своему старику на встречу. Я уже договорился...
- Никакой Германии! - тут же завелась я.
- Чем они для тебя плохи? Немцы отличные специалисты...
- Один из них убил Тиграна. Мне все равно, что никто не давал гарантий. Немцы могли отказаться от него так же, как это сделали врачи из Израильской клиники. Вместо этого, они его вскрыли и зашили обратно! Мы даже попрощаться с ним не успели...
- Я все это знаю, Анаит, - напомнил он мне, - но не хочу, чтобы ты отказывалась от квалифицированной помощи хороших специалистов.
- Найди других, - вдруг выпалила я.
- Так ты согласна? - удивился он.
- А разве у меня есть выбор. - спросила я.
Папа смог расслабиться и мы ещё немного поговорили с ним. Затем я вернула маме телефон.
Мы договорились, что родители совместно с врачами выберут клинику за границей. Две выше указанных страны автоматически выбывают из списка возможных. Я согласилась на операцию, если понадобится то и на несколько. В любой стране. Но с одним условием - я поеду туда одна.
Мама долго отпиралась, отказывалась. Но ни слезами, ни мольбами не смогла меня переубедить. Я была неприклонна в мысли, что отцу она сейчас нужнее.
Ещё мне казалось справедливым то, что я пройду путь к восстановлению в одиночку. Ведь прыгнула в эту бездну я тоже сама, не спросив никого.
Через неделю все документы на перелет были готовы. Папа выбрал Армению. Сказал, что там у него есть знакомый врач. Он арендовал небольшой самолёт и я отправилась "в путешествие", как сказал мне на прощание отец: "Отнесись к этому, как к маленькому приключению". Родители обещали приехать как только папе станет лучше и врачи разрешат ему летать на самолёте.
На время полёта мне дали сильно действующее снотворное, поэтому когда проснулась, я была уже в палате больницы.
Открыв отяжелевшие веки я осмотрелась по сторонам. С виду ничего нового, обыкновенная больничная палата. Только сразу понятно, что клиника дорогая. Хотя сама не знаю, с чего вдруг так решила. Голова как в тумане. У окна спиной ко мне стоял мужчина в белом халате. Видимо он услышал моё копашение и повернулся. На меня строго смотрели два ярко серых глаза. Сведеные брови, серьёзный взгляд, поросль на лице немного больше чем бывает обычно у мужчин. Он подошёл чуть ближе к моей койке и тогда я смогла разглядеть его ещё лучше. Неожиданная догадка осенила меня.