Я попытался спасти предприятие. Для того чтобы выжить, нам нужны были новые заказы, так как многие предприниматели разорились и не могли оплатить уже заказанное оборудование. Я приехал к трем губернаторам, представил им разумный план оснащения их областей малыми хлебопекарнями. У меня были гарантийные письма солидных банков, у меня был бизнес-план, у меня были все аргументы за то, чтобы оснащать наши города и села российским оборудованием, которое в несколько раз дешевле импортного. Но когда я увидел, что чиновники оказывают предпочтение западным хлебопекарням стоимостью в 10 раз дороже и игнорируют наши хлебопекарни стоимостью всего 15 тысяч долларов при такой же производительности, я понял, что в то время в нашей стране никому не нужно было машиностроение. Наверное, получая откат, им было совершенно наплевать на рабочие места, на страну, их логика понятна - положить в свой личный карман как можно больше денег сразу, а там хоть потоп.
С одной стороны - непонимание чиновников, которые обязаны поддерживать нашу промышленность, с другой стороны - клевета и грязь журналистов убили меня наповал, сломали мой дух, смешали мое имя с грязью. Ни один журналист не приехал и не прошелся по нашим заводам, по нашим цехам. Ни один журналист не посетил работающие хлебопекарни, не приехал в центр обучения, но статьи были настолько пакостные, грязные, что, честно признаюсь, я не выдержал и сломался. В стране был колоссальный кризис, страх за будущее, все рушилось, бездумная политика старого правительства убивала машиностроение, но меня сломали не материальные трудности, не производственные. Я искренне, наивно верил, что делаю что-то очень важное для людей, и свято верил в то, что недорогие надежные хлебопекарни действительно нужны людям. Но когда в прессе, на телевидении меня начали смешивать с грязью, называть жуликом, негодяем, этого я перенести не мог.
Налоговая инспекция и полиция просто жили у нас в офисе, пытаясь найти криминал, пытаясь найти преступление, не давали спокойно работать, но это полбеды, это нормально, на то они и нужны, налоговые органы, чтобы проверяли и стояли на страже государства. Но когда вместо элементарного уважения и признания реальных заслуг ты получаешь плевок в душу, когда рушится твоя вера в здравый смысл, вот это пережить очень тяжело.
Когда я покидал пост председателя совета директоров, компания еще по инерции показывала хорошую прибыль, за год мы получили 1,5 миллиарда рублей прибыли. Но я уже не мог работать, я написал заявление и опустошенный, сломленный в горьком одиночестве переживал свое самое большое поражение. Я передал контроль над предприятием, мне уже ничем не хотелось заниматься. Я понимаю, что для нормального капиталиста, для нормального бизнесмена в моих действиях нет никакой логики, но для меня человеческие ценности всегда были выше денег. И вот я, познавший успех и славу, опять сорвался на самое дно пропасти нищеты, презрения, лжи и страдания.
То, что я разорился, потерпел поражение, было не так важно. Самое трудное было найти точку опоры в жизни. Сгорело мое сердце, сгорела моя душа. Просыпаясь утром, я не хотел жить, в сердце моем было черно - столько лет, сил отдать любимому и, как я считал, важному для людей делу, и моей наградой, моей «золотой медалью» были клевета и позор. Я не умер физически только потому, что у меня была дочь, родители, жить мне в тот момент абсолютно не хотелось. Передать мои страдания невозможно, да и пережить, наверное, такое тоже невозможно.
Я жил в маленьком провинциальном городке, где все друг друга знают. Интересно было наблюдать за моими так называемыми бывшим «друзьями». Когда я был богат, известен, когда я праздновал свой день рождения, меня поздравляли огромное количество так называемых «друзей». Мне нравилось, что у меня очень много друзей. На очередной день рождения собирались люди и говорили мне самые, как мне казалось, искренние слова о дружбе, о братстве, о преданности. Вы знаете, дорогой мой читатель, может, покажется смешно, но я верил. И вот я попал в беду. Одна газета за другой мордовали меня, поливали грязью, представляя подлецом, обвиняя во всех возможных грехах. Подчеркиваю, ни налоговая инспекция, ни другие органы не нашли ни одного существенного замечания, маленькие замечания всегда можно найти, но никакого серьезного нарушения финансовой дисциплины не было, я был чист и перед законом, и перед Богом.
Но в нашей стране, когда ты попадаешь в мясорубку лжи, несправедливости и подлости, это уже не имеет никакого значения. Я для себя тогда сделал первое открытие, у меня наступило первое прозрение: оказывается, людям, которые называли себя моими друзьями, нужны были мои деньги, мои связи, они врали мне, они меня обманывали. После этого открытия я 15 лет не праздновал свой день рождения, я боялся лживых речей. Мне жалко было тратить время, слушая пустые похвалы, пустые речи людей, которые, надев маски, врали. После моего разорения у меня остался очень маленький круг настоящих друзей.