— Прости меня, Ванда…
— Я все поняла. Не такая уж я дура, как ты думаешь, — продолжала Ванда. — Я и прежде не очень верила в твою коммерцию. Вы с Владеком о чем-то перешептывались, а я думала: ну и пускай. Только больно было, что вы от меня прячетесь. Пожалуй, приходится благодарить этого гнусного немецкого холуя за то, что ты решил пойти на откровенность со мной. А то, наверно, и дальше морочил бы меня своей коммерцией и ухаживаниями, а маму обещаниями.
— Кстати, если речь зашла насчет коммерции, — возразил я, — то можешь не сомневаться. В Ровно я целыми вагонами сбываю всяческие продукты и порой получаю приличную прибыль. А насчет обещаний?.. Мне кажется, я ничего не обещал. Разве что — зайти в другой раз.
— Это меня тоже слегка удивляло, — призналась Ванда. — Зачастил молодой человек к девице, изображает из себя влюбленного…
— И не признается в любви, — поспешил добавить я. — Скажи откровенно, как бы ты поступила, если бы я признался тебе в любви и сделал предложение?
Ванда подняла глаза, посмотрела на меня недоверчиво и уклончиво ответила:
— Не спрашивай об этом… Скажи лучше, зачем тебе понадобился этот шляхтич?
— Есть одно дельце.
— Не думаю, чтобы он смог оказаться полезным.
— Сможет.
— Любопытно, каким образом?
— Сперва придется выдать тебя за него замуж.
— Оставь эти штуки! — вспыхнула Ванда. — Ты думаешь, что я сразу же выскочу за этого идиота? Он мне давно уже осточертел. Ходит за мной по пятам, всем говорит, что я его невеста, обещает устроить меня на работу в депо или на станцию. А мне ничего другого не остается, как обманывать его, лишь бы спастись от отправки в Германию.
— Я отнюдь не требую от тебя оправданий. Как раз очень хорошо, что тебе на крючок попался этот гестаповец. Он должен нам помочь.
— Он сделает все, что я ему скажу.
— Только это нам и нужно. Чтобы офицер гестапо исполнил поручение советских партизан…
Сказав это, я посмотрел на Ванду. Ожидал увидеть удивление на ее лице, но оно ничуть не изменилось, словно ничего особенного девушка от меня не услышала.
— Так вот, — продолжал я, — тебе придется выполнить довольно сложную роль: посвятить гестаповца в народные мстители.
— А как именно?
— Этого я еще как следует не обдумал. Но идея для меня ясна. Нужно провезти в поезде мину и сбросить ее на мост через Горынь. Ясневский мог бы это сделать.
— И сделает, — заверила Ванда. — Вот увидишь: он меня послушается.
— Тогда нам с тобой остается только разработать сценарий, распределить роли и приступать к исполнению.
— Действующих лиц будет трое, — сказала девушка, — ты, мой «жених» и я.
— А может, еще Владек?
— Нет, — возразила Ванда. — Не нужно. И вообще прошу тебя: не говори ничего Владеку.
— Почему?
— Он считает меня глупенькой и несерьезной девочкой, а я хочу доказать ему, какова я в действительности. Мы еще посмотрим, кто из нас разумнее и серьезнее — он или я. Так не скажешь?
— Хорошо, Ванда, не скажу.
ПАТЕНТОВАННЫЕ НЕГОДЯИ
Через день состоялась торжественная церемония посвящения Ясневского в «народные мстители». Весь ритуал проходил по заранее разработанному мной и Вандой плану.
Гестаповец стоял на коленях перед образом божьей матери и, сложив молитвенно руки, повторял за своей «невестой» слова клятвы:
— Именем матки боски, именем родных моих, именем народа польского, стонущего под ярмом гитлеровской оккупации, твоим именем, возлюбленная Ванда (последние слова «клятвы» исходили от него самого), клянусь выполнять все поручения подпольной организации имени Тадеуша Костюшко, мстить фашистским захватчикам…