- Я очень боялась в последнее время... - сказала она.
- Чего боялась? - удивился Валентин.
- Что никакой из меня историк не получится... И я... я поссорилась с Халилом.
- И ты уже раскаиваешься?..
Эля отпрянула от Валентина. Он шагнул было к ней, но девушка как-то сразу, в одно мгновение, успокоилась, и он не посмел подойти.
А сзади донесся возглас Филиппа:
- Куда вы запропастились?.. Я поздравляю тебя, Эля.
- И я... я тоже, - сказал Селянин, а сам смятенно думал, что кроется за противоречивым поведением девушки. - Можно лишь пожалеть, что не назвали твоего имени.
- Но ты же сам сказал: нет разницы - хвалят меня или мою идею.
Эля тоже спешила спрятаться в разговоре, который был подальше от недавних ее признаний.
- Все-таки лучше, если хвалят и идею, и автора.
- Сейчас считают иначе, Валентин, - объяснил Филипп.
- Как же так? А чествование Даниэля Иркута, Акахаты и других?
- О, ты слишком далеко махнул! - весело рассмеялся Филипп. - Решение проблем анабиоза или коллективного мышления - это же звездные вехи в истории человечества. Особенно коллективное мышление.
- А остальным, не гениям, что же, никакого поощрительного стимула? Ведь материальные блага у всех одинаковые...
- Не одинаковые, а оптимальные, то есть самые лучшие. Для того и существуем мы, профилакторы, чтобы каждый получал столько и такой пищи, носил такую одежду, жил в такой квартире, которые обеспечивали бы здоровье, долголетие, работоспособность. А без этого возможно ли счастье? Права же у людей не всегда одинаковые. Выдвинь идею позначительнее, получишь возможность бесконтрольно использовать какое-то количество энергии. Выполнив задуманное, сможешь обнародовать результаты, выступить, например, перед коллегами или даже по видеопанораме. Но если всего этого не будет, если наградой тебе - сознание честно исполненного долга, разве это малая награда?
- Не малая, конечно... - пробормотал Селянин. - Но я...
- Ты привык к иному?
- Нет... то есть, пожалуй, да... И вот что еще: достаточно ли действенна такая система... ограниченность мер поощрения?..
- Но мы же не дети. Мы доказали, что стали зрелыми людьми. Как можно проявить в работе недобросовестность? Перестанешь уважать себя самого. Да вот и Эля подтвердит.
Эля грустно улыбнулась.
- Разве сам ты, Валентин, рвался на Север, в тундру в расчете на награду? - спросила она. - А в партизанском отряде сражался?
- Не я один воевал, не я один работал.
- Значит, и в твое время были люди, которые добросовестно выполняли свой долг не потому,. что надеялись получить поощрение, а потому, что иначе поступать не могли?.. Сейчас так ведут себя все, кто получил звание зрелого человека.
- Это что же, вроде аттестата зрелости?
- Не совсем, но похоже, - ответила Эля. - Присуждают его за год, за два до окончания высшей школы. Всей жизнью, а не только успехами в учении заслуживается звание зрелого человека. Готовили нас к этому с детства. Bот там, в детстве, были и поощрения.
- Наказания тоже - усмехнулся Филипп. - Мне влетало частенько. Помню... - Он осекся под взглядом Эли. - Ясно, воспоминания отменяются...
И хотя он сказал это, но в глазах его по-прежнему была лукавая смешинка. А Валентин тоже вспомнил два случая, но не из своего, а из Элиного детства - спортивную схватку на холме, в которой она отличилась, и отчаянный разговор в загородном лагере, когда ее упрекали в неумении победить страх перед родой. Валентин догадывался, что за всем этим - сложная и многообразная методика воспитания, о которой вряд ли стоит заводить разговор сейчас. И он только сказал:
- Ну ладно, о детском воспитании как-нибудь после. Но те, кто получил звание зрелого человека, неужели они на всю жизнь гарантированно хорошие?
- Если кто-то из них проявит эгоизм или недобросовестность, его накажут, - ответила Эля и сжалась совсем так же, как недавно, перед отчаянным своим плачем.
Неужели ссора с Халилом вызвана эгоизмом или схожей с эгоизмом причиной? Валентин не допускал возможности, что виновата Эля. Значит, Халил? Тоже вряд ли...
- И в чем наказание?
Эля умоляюще посмотрела на Филиппа. Она не хотела отвечать.
- Наказание? - переспросил Чичерин. - Как в чем? Поручат наименее интересную работу... Лишат права на путешествие в космос... Наконец, могут отобрать звание зрелого человека и послать в воспитательный город.
- Воспитательный город? Я уже слышал однажды о воспитательном городе, но не обратил внимания на это. Помнится, там еще говорили, что их пришлось дополнительно создавать. Я тогда не понял, а теперь догадываюсь: это вроде исправительной трудовой колонии? Да?
- Вот уж не берусь судить - вроде или не вроде... В воспитательном городе наказывают за плохую работу и хвалят за удовлетворительную. - Филипп снисходительно усмехнулся. Совсем, как детей... Обиднее ничего нет для взрослого человека.
...Наступила ранняя южная весна. Днем солнце припекало совсем по-летнему. Буйно зацвели сады. Но вечера были холодные.
В свободное время друзья отправлялись в горы или катались на коньках. Эля любила свернуть на какую-нибудь тихонькую аллейку и, подкатив к скамейке у цветущей яблони, предлагала передохнуть. Но это лишь говорилось так: передохнуть. Бегать на коньках было сущим удовольствием. Усталости никто не чувствовал. Просто Эле очень нравился чуть уловимый аромат цветущей яблони. Она прижимала к щеке всю в белом ветку, а глаза у нее сияли. Она была счастлива - от весны, от катания, от ласкового прикосновения яблоневых цветочков.
И каждый раз, глядя на нее, Валентин с тревогой думал о похожем на ядро теле, которое примчалось из неведомой космической бездны.
Что принесет людям встреча?
ОТВЕТНЫЙ УДАР
Момент сближения космического пришельца с Землей был определен с точностью до секунды. Высказывались прогнозы, где наиболее вероятна посадка. Многие предполагали, что шаровидное тело сначала выйдет на круговую орбиту, причем, низкую, с которой легче увидеть поверхность Земли.
Большинство землян склонялось к мысли о счастливом завершении контакта.