- К чему ты об этом? - внезапно охрипшим голосом спросил Селянин.
Ольга побледнела и взволнованно продолжала:
- Ты, пожалуйста, не расстраивайся. Но надо же тебе узнать правду. Ты не спал. Ты замерз тогда в тундре. Тебя нашли в глыбе льда и не просто вернули, а восстановили к жизни... И вот ты - живой...
Слова ее показались Валентину настолько нелепыми, что он не сразу вник в их смысл, подумав лишь о том, зачем Ольга с таким серьезным видом пытается подстроиться к его безумию.
- Ты не веришь мне?
- Зачем... об этом? И так?
- Ты не поверил! - в отчаянии сказала Ольга. - Ну, хочешь, мы сходим к Илье Петровичу или еще к комунибудь. Они подтвердят. Или вот... Мы их вызовем сюда. Хорошо?
Ольга подняла руку к левому уху, задев клипсу. Та вспыхнула красным огоньком. А в воздухе возникли полупрозрачные фигуры Ильи Петровича и Клавдии Михайловны. Фигуры подрагивали. Губы у Ильи Петровича беззвучно шевелились.
- Да, да, я прошу помочь мне, - сказала Ольга, обращаясь к этим странным фигурам.
Илья Петрович и Клавдия Михайловна о чем-то заговорили. Ольга сдернула клипсу с правого уха, протянула Валентину.
- Извини, я забыла, что у тебя этого нет. Ты же ничего не слышишь.
Лишь теперь, когда маленькая вещица лежала на его ладони, Валентин разглядел, что это не украшение, вернее не просто украшение, а какой-то очень тонко сработанный приборчик, сверкающий красным уголечком и чуть ощутимо подрагивающий. Но главное было даже не это. Валентин отчетливо услышал Клавдию Михайловну и Илью Петровича. Вслед за Ольгой они уверяли Селянина, что он попал в неблизкое будущее и видит вокруг множество необычных для него предметов и явлений. Вот, например, Саня, который постоянно рядом с ним, - это просто робот, обыкновенный робот, а вовсе не человек...
Селянин и теперь не знал, верить или не верить в реальность того, в чем его убеждали. Необыкновенность приборчика, полупрозрачные фигуры, повисшие в воздухе, убеждали: верь! Однако Ольга, тут рядом живая Ольга... Вчера, в смятении убегая из лесу, он звал ее, потому что она, она одна могла помочь ему выкарабкаться из безумия в мир реальных вещей. Сейчас его уверяли, что безумные видения как раз и есть реальность. Зачем они с ним так? Или он все-таки безумен?
Все молчали, ожидая его слов, и он выдавил из себя, обращаясь к прозрачным фигурам:
- Да, мне все ясно...
Фигуры медленно истаяли.
- Я рада, что ты убедился, - сказала Ольга.
Он не ответил.
- Почему ты молчишь?
- А что мне говорить?.. Я хочу остаться один. Я должен остаться один!
- Ты не поверил?..
- А чему я должен поверить? Что будущее, что мир не тот? Что не только я, но и ты... Что мы с тобой оба... восстановленные к жизни мертвецы?
Девушка отрицательно покачала головой.
- Нет, я не жила в двадцатом веке. В то время жила, должно быть, моя далекая прабабушка, которую звали Ольгой. Через много поколений генетический код повторился почти в точности. А то, что это совпало с твоим восстановлением - почти невероятная случайность, но она - факт, как видишь...
- Не хочу жалости! Если безумие, то к чему скрывать?!..
- Ты здоров, пойми. Здоров, как и я.
Валентин напряженно всматривался в лицо девушки.
- Но если все это правда... Кто же ты? Вы?
- Зачем так: "вы"?..
Селянин не ответил, вслушиваясь, придирчиво вслушиваясь в голос.
- Я твой товарищ и сестра по голубой планете. Меня зовут Эля. Мой отец наладчик роботов, а мать воспитатель в школе. Я сотрудник института сверхчистых металлов. Теперь-то ты веришь мне, капитан?
Она произнесла это слово "капитан" совсем как прежняя Ольга, его невеста.
Валентин глухо вымолвил:
- Не говори так: капитан. Слышишь?
Он всматривался в ее лицо, в каждую черточку отдельно. Все было Ольгино. До мельчайших подробностей Ольгино.
- Нет, не верю! Ты - Ольга!.. И как они там, мои друзья на стройке?..
Но, едва сказав это, Валентин окончательно осознал, что нет их на свете, его друзей. И Ольги нет. Как же он будет жить один в новом незнакомом мире среди неизвестных людей? Он чужой им и они ему чужие. Даже девушка, бесконечно похожая на его невесту, - чужая. Совсем чужая! Не Ольга, нет... Эля.
- Уйди, - снова потребовал он. - Мне лучше одному... Мне придется привыкать одному...
Эля собиралась возразить, но он почти с ненавистью взглянул на нее, и она, сжавшись словно от озноба, поднялась.
- Почему ты гонишь меня, капитан? - остановившись в дверях, спросила девушка. - Я друг тебе, и все люди нашей планеты - твои друзья. Они любят тебя, капитан.
- Не надо... О любви - не надо. И приходить ко мне не надо.
- Пусть, так... Пусть по-твоему...
Он не расслышал ее слов. И дверь затворилась беззвучно.
ГОЛОСА ПЛАНЕТЫ
Он все утратил. Он всех потерял. Того мира, в котором он жил когда-то, больше не существовало. А новый мир пугал неизведанностью.
Вначале он и не думал о новом мире, потрясенный тем, что судьба сыграла с ним еще одну, самую невероятную и жестокую шутку. Друзья умерли. Он сознавал, что они уходили из жизни не одновременно: кого-то подкосила болезнь, кто-то узнал старость. Однако сердце было не в ладах с рассудком. Для Селянина друзья умерли неожиданно, все сразу. Ольга - вместе с ними. Он - один.
Селянин с гневом подумал о девчонке, взявшей на себя роль Ольги. И лишь теперь - мысли о новом мире. Какой он? Чем лучше прежнего?
На мгновение Валентина охватило то самое любопытство, которое побуждало мореплавателей и землепроходцев с риском для жизни искать новые страны, а ученых толкало на подвижничество в науке. Но тут же он понял, что его любознательность обесценена, если не бессмысленна. Путешественник совершает открытие прежде всего не для себя, а для своей Родины, и это наполняет его жизнь высоким смыслом. Ученый ставит опыты, чтобы познать истину, необходимую всем. А кому н какая польза от того, чте сможет увидеть и гонять он, Валентин Селянин, оживший предок, ископаемое вроде птеродактиля? К нему и относиться будут словно к диковинке из древности: со снисходительным интересом, в душе смеясь над его наивностью и невежеством.