Стоит только напрячь память, и столько нечисти вспомнишь, не к ночи будь помянута!... Давайте без всякой мистики, попробуем определить, кто есть кто в этом Минном списке "нежити", взяв несколько видов для примера. Оборотень - человек, умеющий менять облик, превращаясь по своему желанию даже в животных. Ведьмы - женщины, способные без технических приспособлений перемещаться в пространстве. Ну, а любимый народом Кощей Бессмертный, или как его зовут на Украине "Чахлик Невмиручий", - родной дедушка Марфы Оковны, долгожитель.
Кстати, оказалось, что она отлично разбирается в сказочных персонажах, в отличие от исторических, что навело меня на кое-какие подозрения...
... К концу ужина мое грубое мужское естество начало брать верх над деликатным женским. Я сидел вполне трезвым, а Марфа Оковна начала давать сбои. Темы, от которых она упорно уводила разговор, перестали казаться ей такими уж неприемлемыми. Я воспользовался моментом и коварно начал выпытывать у хозяйки, кем ей приходится легендарный герой Идолище Поганое.
- Ишь, чего удумал, - обижено ответила она, - да у нас в роду отродясь таких тупых обжор не было. Ты нам еще припиши Свистуна-Разбойника...
- Это вы о Соловье, что ли? - невинным голосом, спросил я.
- Скотина он безмозглая, а не соловей. Людоед поганый.
- А правда ли, Марфа Оковна, что русалки все как одна красавицы? продолжал я провоцировать женщину.
- Уж точно, красавицы, - засмеялась она, - рожи распухшие, волоса спутанные и в тине, а голоса, как у лягух. Ты, сударь, поменьше слушай, что люди болтают. Что плетут, сами не знают. У страха глаза велики, померещится что, вот и начнут придумывать. Сама слыхала, на русалок наговор идет, что они людей топиться зазывают. Это все брехня.
- А правда, что черти боятся ладана?
- Правда. Боятся. Они всего боятся. А пуще всего огня и дыма. Их легче всего кадилом вычадить. У них от жара кожа спекается и трескается.
- Как же в аду они грешников в котлах варят?
- В аду не бывала. Что там делается, не знаю, только думаю, все это сказки.
Я кажется, выбрал правильный тон разговора, спрашивая о конкретных сказочных персонажах, как о реальных существах. В этом хозяйка не чувствовала посягательства на свои тайны.
- Правду говорят, что Царевна Лягушка красавицей была? - продолжил я допрос с пристрастием.
- Не знаю, она в старину жила... Может, и была красавицей, только навряд. Зачем бы ей лягухой прикидываться, чтобы парня прельстить? Водила его за нос, глаза запыливала...
- Она из чьих была? - невинно поинтересовался я.
- Думаю из ведьм, они большие мастерицы глаза отводить, да морочить.
- А как глаза отводят? - я попытался перевести разговор на новую, еще более интересную тему.
- Я тебе, сударь Алеша, того объяснить словами не могу. Отводят, чтобы одно другим представить. Помнишь, я тебе давеча про родителей говорила, что их в Сибирь угнали, а я ком-беду глаза отвела и осталась своего Ванюшу ждать?
- Помню.
- Так вот и отводят.
- Как так?
- Вот, к примеру, - смилостивилась Марфа Оковна - ты меня рассмотрел? Сколько мне годов дашь?
- По фигуре лет сорок, сорок пять, по лицу чуть больше.
Марфа Оковна хитро прищурилась, а потом прикрыла веки.
- На меня смотри, глаз не отводи, больше показывать не буду. Тяжко мне это.
Я уставился на нее в упор. Лицо ее прямо на глазах начало стареть. Сначала его избороздили морщины, потом ввалились глаза, запали в беззубый рот губы, поредели и повисли космами волосы. Передо мной сидела старая, безобразная ведьма.
- А теперь назад смотри, - прошамкала беззубым ртом старуха. Лицо и фигура начали меняться со скоростью мультипликации. Через полминуты передо мной сидела прелестная девчушка лет шестнадцати и застенчиво улыбалась.
- Это вы менялись, или мне так кажется? - промямлил я. Что-то мне стало не по себе. Девушка прыснула в кулачок.
- Ишь, какой любопытный, - ответила она голосом моей бывшей жены. Лицо девочки сделалось зыбким, потеряло четкий абрис. Теперь передо мной сидела Лада и скептически меня разглядывала. Я, честно говоря, отшатнулся.
- Испужался, сударь? - спросила Лада голосом Марфы Оковны.
Фокус произвел на меня такое впечатление, что я не нашелся сразу, что ответить.
- Не люблю я этого дела, - грустно сказала хозяйка, вернувшая свой прежний облик, - да ничего не поделаешь, приходится, когда надо. Ежели долго походишь в чужом лике, болести разные привязываются. Однако без этого нельзя. Люди есть приглядливые, начнут судачить: что это, мол, Марфа, к примеру, все в одном облике. Вот и приходится старой прикинуться, а то и помереть для вида. Старуху схоронят, молодка появится, племяшка, мол, приехала. Вот и живешь по другому разу. Иначе переезжать придется, хозяйство внове заводить. Вот и посуди...
- А документы как же? - проявил я бюрократическое любопытство.
- Это пачпорт что ли?
- Хотя бы и паспорт.
- Это дело не хитрое.
Она подошла к столу, и вытащила из выдвижного ящика серпастый, молоткастый, потрепанный документ.
Я взял его в руки. Все вроде на месте: даты, печати, подписи. Иванова Марфа Максимовна, 1948 года рождения, дальше место рождения, прописка и четкая фотография Марфы Оковны десятилетней давности.
- Вам бы шпионажем заниматься, с такими талантами, - только и нашел, что сказать я. - Паспорт вроде настоящий?
Хозяйка пренебрежительно хмыкнула.
- Отвод глаз. Хотел пачпорт увидеть, и увидел. Как и кралю свою. А как и что - не спрашивай, сама не ведаю. Делаю, как научена.
Я опять повертел паспорт, у меня в руке был кусок моей же газеты. Мне оставалось только покачать головой. Из разумных объяснений ничего кроме гипноза не приходило в голову.
Между тем ужин наш подошел к концу. Марфа Оковна совсем осовела, да и у меня глаза закрывались. На том мы и разошлись по своим комнатам.
Утром следующего дня праздник кончился. У хозяйки накопилось масса дел, и она с раннего утра впряглась в работу. Мне же было поручено привести в рабочее состояние купленный инструмент. Особых навыков в таких делах я не имел, а ударить в грязь лицом не хотелось. Так что я, в поте лица, делал черенки, рукоятки, точил лопаты, тяпки, топоры.