- Знаю, да не всякому скажу, - упрямо проговорила ключница и выпила, не дожидаясь меня.
- А, спорим, не знаешь!
- Спорим!
- Вот я говорить буду, а ты подтверждай, коли знаешь.
- Говори!
- Девчонку твоему барину привез толстый барин в статском платье.
- А вот и врешь, все наоборот.
- Это я тебя проверяю, привез военный, но некрасивый.
- Это он-то некрасивый?! Да таких красавцев свет не видывал.
- А что Алевтинка в господское платье одета была, тоже вру?
- А где то платье? Где? - зачастила ключница, с ужасом глядя на меня.
Где оно теперь, было бы понятно даже дураку.
- У тебя в сундуке.
Пелагия Ниловна мрачно посмотрела на меня, налила себе одной, выпила и утерла рот ладонью.
- Ты, барин, если сам все знаешь, зачем спрашиваешь?
- Честность твою проверяю. Если врать будешь, значит, нет в тебе честности. Как тогда тебе Антон Иванович сможет ключи доверить? Враз сошлет в птичницы, да еще выпороть велит.
Пелагия Ниловна не на шутку испугалась.
- За что ты меня, барин, без вины казнишь. Мы свой долг знаем. Все как на духу расскажу.
- Давай рассказывай.
- Военный ее, Алевтинку эту, привез на красивой карете.
- Это ты уже говорила. Мундир на нем какой был?
- Оченно богатый, весь золотом шитый, а позади на портках ключ золотой висел.
Мне делалось все интереснее. Про золотой ключ "на заднице" я слышал, дед часто рассказывал, что один из моих прадедов был камергером, и родственники постоянно подтрунивали над его формой.
Аля, не вмешиваясь в разговор, напряженно смотрела на ключницу, как будто что-то вспоминая.
- А медальон где? - спросил я строго, вспомнив, что в старинных романах обязательно фигурировал медальон.
- Ничего такого не знаю, ничего такого не ведаю, - запричитала жадная тетка, - Все, что, было, отдам, мне чужого не надо. Я чтоб чужую былинку...
Я не стал слушать и отослал ее за вещами. Ключница поспешно удалилась, и мы с Алей остались вдвоем.
- Ты все поняла? Аля кивнула.
- Старуха что-нибудь скрыла?
- Того военного звали Комелкер.
- Может быть камергер?
- Точно, камергер.
Тетка Пелагия его разговор с барином подслушала. Камергер этот обещал, если про меня никто не узнает, вотчину барину дать.
- Это и я уже знаю. Имени его она не помнит?
- Так я же сказала, камергер.
- Это не имя, это должность, ну, вроде как пристав. Имя нужно знать.
- Имени не вспоминала.
- А из вещей ничего не утаила?
- Колечко с зумрудом.
- Изумрудом, - поправил я.
- Да, точно, кольцо с зумрудом и крестик. Они на дне сундука запрятаны, в старом сарафане.
Я подумал, что Аля, скорее всего, внебрачный ребенок какой-нибудь аристократки, и отыскивать ее родителей будет и сложно, и незачем.
- Значит, я байструк? - побледнев, спросила она.
- Что значит "байструк"? Может, ты царская дочь.
- Теперь ты меня презирать будешь, - неизвестно к чему сказала девушка, и у нее на глаза навернулись слезы.
- Ты можешь объяснить, в чем дело? - возмутился я.
- Я же говорила, что ты не человек, а ты спорил.
- Причем здесь я?
- Меня все должны презирать, а ты об этом даже не думаешь.
Я хотел было ее поцеловать, но в этот момент вернулась ключница с детскими вещами. Мы развязали узелок и рассмотрели Алино приданное. Все детские вещицы были в очень хорошем состоянии. Больше всего мне понравилось шелковое платьице, отделанное кружевами ручной работы.
Я осмотрел все вещи, рассчитывая найти какие-нибудь метки. Однако ничего похожего мне не попалось. Пелагия Ниловна приняла живейшее участие в моих изысканиях и чувствовала себя героем и жертвой бескорыстия. Я помешал ей парить в империях и велел принести крестик.
- Какой крестик? - удивилась она, с повышенной честностью глядя мне в глаза
- Тот, который лежит в сундуке, завернутый в сарафан.
- А так это ты про барышнин крестик, - обрадовано воскликнула она. - А я-то, дура, и не поняла.
- И кольцо с камушком не забудь, - напомнил я. Бедная женщина дикими глазами посмотрела мимо меня, перекрестилась и бросилась бегом исполнять приказание. Аля рассмеялась.
- Видишь, как рождаются сказки? - спросил я. Мы с волнением ждали возвращения ключницы, перебрасываясь ничего не значащими фразами. Пелагия Ниловна довольно долго отсутствовала, видимо, переживая очередной удар судьбы. Наконец, она вернулась.
- Вот, барин, барышнины вещи, - сказала она совершенно трезвым голосом и положила передо мной на стол золотое кольцо с огромным изумрудом и резной крестик с инкрустированным эмалями Спасителем. Обе вещицы, без сомнения, были музейного уровня. Крест был непривычно удлинен и показался мне скорее католическим, чем православным.
Впрочем, я в таких вещах совсем не разбираюсь.
Аля сразу завладела кольцом, а я поднес крестик к окну и попытался его исследовать на предмет происхождения.
Работа ювелира была слишком тонка для моего зрения. Разобрать без лупы детали отделки оказалось невозможно.
С обратной стороны креста была выгравирована какая-то подпись. Мы с Алей поменялись изделиями. Кольцо было невероятно сложного плетения из червонного и зеленого золота с красивым изумрудом. Такие вещи не могли не иметь своей истории, и это вселяло надежду отследить владельцев.
У Али появлялся реальный шанс разыскать своих родственников.
Пока мы занимались украшениями, честная ключница тихо, по-английски покинула нас.
- Судя по этим вещам, ты из богатой семьи. Выходит, ты не крестьянка, а дворянка. Обратила внимание, как Пелагия тебя сразу начала "барышней" именовать?
- Но я же мужняя жена, значит, солдатка, - грустно сказала новоявленная барышня.
Я вспомнил, что, действительно, Аля, как замужняя женщина, попадала под юридический казус. В России социальное состояние женщин признавалось по состоянию мужа. Выходит, Леопольд Африканович, уходя из жизни, сделал ей последнюю подляну, выдав замуж за крепостного.
Я вспомнил оперетту "Холопка", как раз из времен Павла Петровича. Там, если кто не помнит, актриса вышлa замуж за побочного сына князя, оказавшегося по документам крепостным, и сама стала крепостной.
Кем является теперь Аля, я не знал. Формально же она вдова солдата. Сохраняет ли она крепостную зависимость от помещика, было неясно.