- Доктор, это моветон, - игриво сказала юная дама, отталкивая мою руку. - Мне конфузно...
- Ну, что же, если это вас смущает, разденьтесь под покрывалом, предложил я.
- А если войдет муж? - предусмотрительно спросила генеральша.
- Я же ваш врач, - успокоил я скромницу, - притом вас не будет видно.
Идея княгине понравилась, и она, забыв попросить меня отвернуться, быстро сняла с себя не только рубашку, но и панталоны. После чего, не забывая принимать грациозные позы, укрылась легким шелковым покрывалом.
Я приступил к обследованию и пальпации. На ощупь княгинюшка оказалась, - как и можно было предположить, - мягкой, нежной и теплой. Я принялся выполнять свой долг, может быть, более ответственно, чем если бы пациенткой была старушка. С другой стороны, старушке вряд ли понадобилась бы такая проникающая терапия.
Я не торопясь обследовал эрогенные зоны бесхитростного существа, не имеющего возможности реализовать свою чувственность в эпоху потребительского отношения к женщинам. Никакой гиперсексуальности у княгини не наблюдалось, ей просто нужен был молодой здоровый муж и нормальные половые отношения.
Мы не разговаривали. Генеральшу слишком захватили новые ощущения, а меня немного мучила совесть перед Алей за свои осязательные удовольствия. Здесь я не мог ничего с собой поделать, пациентка была слишком привлекательной женщиной.
Княгиня изредка стонала, когда "ощущения" делались слишком острыми, но не закричала, когда ее начал сотрясать оргазм.
Инстинкт самосохранения у нее оказался сильнее чувственности. Обследование с применением технологий конца двадцатого века продолжалось больше часа и вконец вымотало пациентку.
Под конец сеанса этой "магии" она с благодарностью поцеловала мучившую ее руку и прижалась к ней щекой.
В этом было слишком много личного, и я вежливо отобрал у нее свою конечность.
... Мне оставалось лишь надеяться, что на расстоянии, отделяющем дом портного от генеральского, Але не удастся уловить мои мысли и оценить подвиг самоограничения, который я ради нее совершил.
С генералом дело обстояло проще. Я выбрал такую позицию на его супружеском ложе, что если он и подглядывал за нами, то мог видеть только укрытую жену и мою сосредоточенную, одетую спину.
- Ну вот, голубушка, и все лечение, - сказал я, лицемерно не замечая ее горящих, счастливых глаз. - Думаю, теперь насупит облегчение.
- Доктор, - принимая игру, попросила пациентка, - вы не смогли бы навестить меня завтра?
- Сударыня, - как можно мягче сказал я, - давайте поговорим серьезно. Вам это лечение нужно проводить как можно чаще, минимум два-три раза в неделю, а я на днях уеду. Неужели в вашем городе нельзя найти никого, кто бы вам в этом помог?
- Господь с вами, доктор, в нашей глуши об этом на следующий день узнает весь город. А если я обрюхачусь! Муж меня просто убьет. Он со мной... последнее время не бывает... Вы понимаете, что я подразумеваю?
Я понимал. В восемнадцатом веке с неверными женами не церемонились.
- Я что-нибудь придумаю, - пообещал я. - Беременеть вовсе не обязательно. Я объясню вам как этого избежать. А кроме людей вашего круга... Нельзя ли подобрать неболтливого молодого человека из другого сословия?
- Это как? - не поняла княгиня.
- Есть молодые люди из простых, которые вам бы нравились?
- Я не знаю, - растеряно ответила княгиня, - я как-то не обращала внимания.
Меня такое сословное высокомерие неприятно поразило.
- Вспомните, в дворне есть кто-нибудь подходящий на роль вашего фаворита?
- Но они же... они же мне не ровня!
- Вы что, знатнее императорской фамилии? - поинтересовался я, приступая к психотерапии.
- Как вы можете так думать?!
- Почему же Петр Великий не побрезговал женится на простолюдинке и посадить ее на престол, а у Екатерины Великой сколько было аматеров простого звания? Нет, конечно, если ваш род более знатен, чем у Романовых, то прошу меня извинить...
Княгиня задумалась.
Идея быть ничем не хуже императоров, да еще в таком приятном деле, кажется, начинала ей нравится. Да и "фаворит" - слово не грубое, а как бы даже возвышенное.
- А вдруг он проболтается?
- Нужно найти молчаливого. Вспомните, кто у вас в дворне есть подходящий.
- У нас даже немой есть! - не без гордости сказала княгиня.
- И как он вам?
- Не знаю, я его не рассматривала.
- Так давайте рассмотрим, уж чего лучше...
- Вы с ума сошли, а что если узнает муж?
- А мы мужа обманем, - пообещал я и, нырнув рукой под одеяло, потеребил одно местечко, чем очень ее рассмешил. - Так что надевайте ваши панталоны, а я пойду переговорю с генералом.
- О чем? - с тревогой спросила она.
- Расскажу, что у вас расстроены нервы и вам нужны длительные прогулки за город, - начал импровизировать я. - Подберем вам кучера, такого, о котором мы говорили. Я осмотрю его, если у него все окажется в порядке, и он понравится вам, то будете с ним кататься по окрестностям... и лечиться.
Деликатное определение ее возможных приключений как "лечения" княгине так понравилось, что она захлопала в ладоши:
- Как я хочу быстрее вылечиться, чтобы быть здоровой! - мечтательно сказала она. - Так может, сегодня и поедем?!
Генерал ждал меня, тревожно расхаживая по гостиной.
- Ну, как она, доктор? - спросил он, как только я вошел в комнату.
- Положение серьезное, но стабильное, - замысловато для него ответил я. - Есть тенденция к улучшению.
- Ну, слава Богу, - обрадовано сказал генерал. - Значит, ей лучше?
- Значительно лучше, - успокоил я его. - Я провел сеанс динамической терапии на психоневрологической сексопатологической основе. Однако это только начало лечения. У вашей жены сильно расшатаны нервы и ей необходимы длительные прогулки в одиночестве.
- Почему же в одиночестве? - удивился генерал. - Я могу ее сопровождать.
- Можете, - согласился я, - только пользы от этого не будет. При психомоторном состоянии необходимо полное одиночество. Если не верите, прочитайте трактат "Антидюринг" Фридриха Энгельса, там подробно изложена вся методика.
От моей учености и обилия непонятных слов у генерала отлегло от сердца. По-моему, он думал, что я не прочь найти случай попользоваться его супругой. Чтобы успокоить его окончательно, я рассказал, что приехал в город исключительно для того, чтобы восстановить украденный в дороге гардероб. Что мой странный наряд - не признак чудачества, а результат плохой службы дорожных смотрителей, попустительствующих воровству на большой дороге.