Гроза между тем проходила стороной. Природа, так и не дождавшись дождя, замерла при полном безветрии. Зато оживились птицы и нахально запели на разные голоса.
Я дошел до задворков котомкинской усадьбы. Как обычно при крепком фронте, то есть мощном заборе, выходившем на безопасную улицу, незащищенные тылы ее оказались много плоше. Изгородь покосилась, частокол во многих местах был поломан, и я без труда, не сходя с тропинки, выбрался из подворья. Сразу же за портновскими огородами начиналось овсяное поле, потом простирался заросший травой пустырь, а дальше виднелась березовая рощица.
Делать здесь мне было решительно нечего, но и возвращаться в душную комнату не хотелось. Тучи окончательно ушли, небо очистилось, и на востоке вставал неправдоподобно большой красный шар солнца. Я полюбовался на наше прекрасное светило и лениво прошел межой до пустыря, заросшего высоким бурьяном. Дальше идти нужно было по высокой, мокрой от росы траве. Нужды пачкаться в цветочной пыльце и мочить ноги у меня не было.
Я уже собрался повернуть назад, когда боковым зрением заметил, как в роще что-то блеснуло. На мой взгляд, блестеть там было вроде как нечему, потому я остановился и начал всматриваться.
Сначала ничего не было видно, потом в глубине, на высоте человеческого роста будто зажегся красный фонарь. Естественно, что это никаким боком меня не касалось, но, тем не менее, вместо того чтобы спокойно вернуться назад, я отправился туда, где меня никто не ждал.
Пробравшись по бурьяну через пустырь и подойдя вплотную к деревьям, я остановился в том районе, где зажигался фонарь.
Теперь, вблизи стало ясно, что так привлекло мое внимание. На одном из деревьев висел начищенный круглый медный диск. По форме он напоминал большую сковородку, только без краев. Зарабатывать сдачей лома цветных металлов я пока не собирался, потому пластина меня не заинтересовала. Непонятно было только, кто ее так тщательно отполировал и зачем повесил на дерево.
Впрочем, все это тут же и разъяснилось.
За спиной послышался шорох, и я обернулся: из высокой густой травы поднимались три молодца. Явление было, надо сказать, очень эффектное. Я вытаращил на них глаза, не врубаясь, что бы это могло значить. Мужики были как на подбор: кряжистые, с широкими плечами и одинаково невыразительными лицами. Восставали они из бурьяна, как дядька Черномор из морских вод.
Однако когда они выпрямились во весь рост, кое-что стало понятным. В руках у всех троих были увесистые дубины, на утолщенных концах утыканные то ли гвоздями, то ли металлическими шипами. Настоящие дубины народного гнева...
Предположить, что мирные городские обыватели ходят просто так ночами по городским окраинам с самодельными палицами, было бы несколько наивно. Похоже, что по собственной дурости я попал в лапы разбойников.
- Э-э, вы кто такие? - заблеял я, не придумав спросить ничего более оригинального.
Мужики молчали, внимательно разглядывая меня.
- Похож, - сказал один из них, выглядевший лет на сорок: явно старший в этой троице. - О нем глаголемо.
- Опричь и одежа богатая, царская! - с восхищением добавил самый молодой. - Чисто серебро!
Разговор мне не понравился. А больше всего не нравилось то, как они говорили обо мне, не глядя в лицо, словно о неодушевленном предмете. Даже восхищение парчовым халатом самолюбию не польстило.
- Аки одеяние святого Иосифа! - докончил разговор третий.
- Вы кто такие?! - строго спросил я, начиная приходить в себя от неожиданности.
В принципе, стало понятно, что мужики кого-то ловили, как говорится на "блесну". Желание выпить холодного пивка у меня тут же прошло, мозг заработал лихорадочно быстро.
Спрашивая, я невзначай сместился влево, чтобы по возможности не попасть в окружение.
- Знатная одежа, - продолжил знаток "Ветхого Завета", - отдадим бабам на сарафаны.
- Мантру предоставим, - оборвал его старший, - ему решать.
Что за "Маитр" я, понятно, не знал и потому решил, что это имя их босса.
- Вы, мужики, того... Смотрите, начальство вас за самоуправство не похвалит!
Однако на меня по-прежнему никто не обращал внимания. Я еще сдвинулся в сторону, собираясь постыдно сбежать.
Однако сделать этого мне не удалось.
Сзади затрещал валежник, я быстро обернулся. Со спины, от дерева, на котором висела медяшка, ко мне приближался четвертый участник событий. В отличие от блондинистой троицы, этот был брюнетом с окладистой смоляной бородой и смахивал на портрет Емельяна Пугачева из школьного учебника истории.
С такой уголовной мордой ему не было бы цены в голливудском блокбастере. В жизни же с таким типом лучше и не встречаться... В отличие от скромной, полукрестьянской одежды сотоварищей, брюнет одет был "богато", в красный камзол с медными пуговицами. Правда, подпоясанный веревкой, за которую разбойник заткнул здоровенный седельный пистолет.
Я напрягся, собираясь отскочить в сторону и попытаться убежать. Вступать в "силовой контакт" с такими серьезными противниками было верхом безумия. Через несколько секунд от меня останется только одно мокрое место. И все же я опять попытался решить вопрос миром:
- Вы кто такие, и что вам нужно? - повторил я свой наивный, сакраментальный вопрос.
Блондины вновь не обратили на меня внимания, а вот чернобородый ответил:
- Разговор есть, добрый человек, пойдем до нас. Очень на тебе одежда знатная.
Говорил он, как и его товарищи не совсем интонационно правильно, как будто на каком-то диалекте или не на родном языке.
- Куда "до вас"? - поинтересовался я, упорно продолжая смещаться в сторону, чтобы избежать окружения.
- Тут недалече.
- А вы кто такие?
- Люди, - исчерпывающе полно ответил он. - Тут неподалеку обитаем.
Разговаривая с ним, я повернулся боком к первой троице. Чем ближе подходил ко мне разбойник, тем отчаяннее делалось мое положение. Нужно было на что-то решаться.