Мне казалось, что мы все-таки поняли друг друга, я смог донести до присутствующих, что мне не нужно плести интриг против них, но дело свое делать буду так, как считаю правильным, и говорить царю с чужих слов ничего не собираюсь.
Постепенно разговор перерос в обсуждение сегодняшней обстановки вокруг царства и тут уже мои собутыльники сами начали спорить между собой, что и как надо делать, чтобы с меньшими усилиями улучшить торговлю. Так сам Щелкалов начал с пеной у рта доказывать, что строительство порта у Михайло – Архангельского монастыря даст отличный результат. На что я сказал, что пока там у нас одни англичане, то ничего хорошего не будет. А вот если бы наши государь, и бояре, купцы строили там свои корабли и ходили бы сами в Англию и Голландию под охраной военного флота. Собеседники посмотрели на меня с удивлением.
А Василий Щелкалов сказал:
– Сергий Аникитович, а кто же корабли строить будет, нет у нас строителей таких?
– Василий Яковлевич, ответил я, – все цена решает. Будет цена стоящая, сами мастера прибегут и плюнут на все запреты. А много нам не надо. Людишки на Белом море сообразительные живут, свои кочи уже сотни лет строят, поработают с голландцами или англичанами, и все переймут. Да чего тут рассуждать, вон почти сто лет назад караван судов наших с зерном в Данию ходил, – ляпнул я, – значит, уже тогда строить корабли могли.
На меня внимательно смотрели все присутствующие.
– Сергий Аникитович, не расскажешь ли нам, откуда тебе столь многое известно, мы твою историю знаем, слыхали, что старица тебя лекарскому делу учила, многое ты у нее перенял, талант к этому делу есть. А вот когда ты успел все остальное узнать, что с нами мужами, умудренными, беседы на равных ведешь? – спросил псковский наместник, нахмуря лохматые брови.
Я посмотрел на сидевших за столом, улыбнулся и сказал:
– Так ведь не на пустом месте живу, земля слухом полнится, если нужно, что-то узнать, всегда можно это сделать, было бы желание и возможности.
Наверняка сейчас Щелкалов про себя высчитывал, кто из его дьяков не держит язык за зубами, или торгует документами посольскими.
На этом мои собеседники как бы потеряли интерес к разговору, видимо поняв, что большего они от меня не услышат. Мы еще немного посидели и стали прощаться, когда я вышел на улицу, то меня уже встречал тревожно глядящий Кошкаров. Он мне прошептал на ухо:
– Сергий Аникитович, я еще десяток воев вызвал, они сюда не заходили, ждут недалече. Так, что ежели сейчас нападение будет, отобьемся. Ты только сам не лезь, слабовато пока саблей машешь.
Но на удивление по дороге к дому все было спокойно, ни единого человека на пути не встретилось. А то, кому хочется встречаться с двумя десятками конных воинов, еще пришибут ненароком.
Когда я приехал домой, меня ждал приятный сюрприз. Из Заречья поздно вечером пришел большой обоз. Уставшие мужики уже спали, поэтому я не стал никого тревожить и шарить по телегам, оставив все на завтра.
Рано утром я, только проснувшись, в нетерпении вскочил и помчался во двор, где уже бродили несколько взлохмаченных после сна сельчан. Увидев меня, они бухнулись на колени, а старший доложил, что, мол, тиун и стекловар собрали обоз тебе боярин. Везли бережно и медленно потому, как стекло.
Но я уже подбежал к телегам снимал верхние доски с груза и рылся в свежих стружках, разыскивая драгоценный груз. И вот мои руки нащупали холодное стекло и вытащили на дневной свет хрустальный кубок, он был в точности такой, как я рисовал Дельторову.
На шум и гам появился и Кузьма, увидев у меня в руках кубок, он тоже подскочил к телеге и запустил руки в стружки. Вытащил он не кубок, а большую хрустальную салатницу и моментально скрылся с ней в своей мастерской, откуда немедленно донесся скрип его ножного шлифовального станка.
Дворня и возчики с удивлением смотрели на меня, чуть ли не прыгающего от восторга. Они не понимали, что вызвало такой восторг, стекло, да стекло, Но я то понимал все, сейчас я и моя мануфактура – это стратегическое преимущество царства российского, и что сейчас мне нужно будет иметь уже не двадцать человек охраны, а гораздо больше. И не только здесь, а еще и в Заречье.
Я зашел в мастерскую, ювелир увлеченно огранивал салатницу, перед ним на стойке лежал мой рисунок, по которому он это делал. Сейчас все штрихи, которые он проводил на гранильном круге, были белыми и не впечатляющими, но я знал, что после шлифовки, хрусталь заиграет переливами света, и сильные мира сего будут счастливы, видеть у себя на столе бокалы и блюда из варварской Московии.
Я все-таки высидел два часа, в течение которых Кузьма закончил огранку и шлифовку салатницы и, схватив еще мокрое блюдо, отправился в Кремль.
Когда я зашел в палаты Иоанн Васильевич был мрачен:
– Щепотнев, ты, когда должен был быть, ты вообще кто такой есть что я из-за тебя важные дела откладывать должен? Да и расскажи-ка мне, что вчера ты с Шуйскими весь вечер обсуждал, интересно мне это знать?
– Великий государь, вел с Шуйскими беседы только на благо царствия твоего, обсуждали, как торговлю укрепить, и границы царствия. А задержался из-за того, что в дар тебе хотел преподнесть изделие мануфактуры моей, сегодня первое только сделать смогли.
И я протянул царю сверкающую салатницу.
Глаза царя расширились, и он бережно взял из моих рук прозрачное переливающееся блюдо.
– Сергий Аникитович, сегодня же указ пишу, все, что твоя мануфактура произвела, казна закупает. Чтобы на сторону ничто не ушло. Вот они где все у меня теперь будут, – и царь показал мне немаленький жилистый кулак.
Царь подошел к окну и начал внимательно разглядывать мой подарок.
– Щепотнев, точно благословение Господне над тобой. Все тебе удается. Я уже год в удивлении хожу. Но сейчас дело такое серьезное. Будет тебе охрана стрелецкая, обговоришь сегодня с родственником своим, сколько нужно столько и будет. Себе на стол разрешаю такое стекло взять, но все остальное, чтобы сдано было по счету. По оплате будешь сам с приказными дьяками говорить, в убыток тебе платить не будем, не переживай.
– А сейчас говори, что с Андрюшкой Щелкалиным и Шуйскими обсуждал? Куда они тебя втягивали? Ты не забыл, что лекарь мой и не гоже тебе на стороне знакомства заводить?
– Государь все расскажу, только тайного ничего не было, и меня они никуда не втягивали. Кажется мне, обеспокоены они, тем, что в милости великой я у тебя и не знают чего им от меня ждать. Ну, а еще долго обсуждали мы как торговлю нашу улучшить, где порты строить.
Царь заинтересованно посмотрел на меня:
– Ну и чего нарешали?
– Так разошлись мы, Андрей Яковлевич все за порт у Михайло Архангельского монастыря ратовал. А я доказывал, что надо нам в устье Невы на острове Котлин крепость ставить.
Иоанн Васильевич удивленно посмотрел на меня:
– А чего это дьяк Щелкалин за это место держался, припоминаю, что в Думе он все время против этого строительства был.
– Не знаю, государь, может, хотел меня послушать, думал, что лишнее скажу.
– Сергий Аникитович, а что ты так за крепость на Котлин острове стоишь?
Иоанн Васильевич, когда там крепость будет да еще флот, шведы в Неву подняться не смогут, если еще там пушки добрые будут, они туда пусть хоть все силы туда бросят, не взять им Котлина. И нам с Ригой легче будет разобраться.
– Однако замах у тебя богатырский Щепотнев, что успехи Хворостинина покоя не дают. Ну, и похожи вы с ним, рядом стоите прямо, как отец и сын, – и царь ехидно улыбнулся.
Эх, не был бы ты нужен при мне, отправил я тебя под его рукой со шведами повоевать, вот тогда и стал бы рассуждать о крепостях.
После разговора с царем я ушел к себе, но вскоре ко мне, как подстреленный, прибежал мой родственник Никита Васильевич Лопухин: