Интересным оказался нож, который новопреставившийся отрок держал в левой руке. Выглядел он старинным и был непривычной формы. Явно не «новодел», стилизованный под древность, а действительно старый кинжал, выкованный из стали не очень высокого качества, со сточенным лезвием. Было оно узким, как у испанского стилета, с классически толстой тыльной стороной, похожим на рапиру.
Откуда у вооруженного примитивной палицей, вернее будет сказать «ослопом», разбойника оказался довольно дорогой нож, оставалось только гадать. Мои теоретические изыскания внезапно были прерваны, причем самым опасным образом. Очередные противники незамеченными подобрались ко мне почти вплотную.
Спасло меня, вероятно, только то, что я был в «боевой раскраске». Оставшиеся блондины высматривали человека в одежде, а не вымазанное грязью чучело. В отличие от своего погибшего товарища, двигались они осторожно и неслышно.
Наши пути не пересеклись от силы на десяток метров. Когда я краем глаза заметил их в движении, что-либо предпринимать было поздно. Стоило мне пошевелиться, и настороженные охотники непременно бы меня засекли. Я это понял на подсознательном уровне и застыл на месте, пытаясь слиться с высоким темным пнем, у которого сидел, привалившись спиной.
Блондины шли, низко пригибаясь к земле, перемещались рывками от дерева к дереву, в точности так, как совсем недавно делал я сам.
Разница была в том, что тогда я был один и безоружен, а их двое, и они исполняют роль не добычи, а охотников. Это мне очень не понравилось. Они еще тогда, когда мы впервые столкнулись, показались мне настоящими бандитами-профессионалами. Равнодушие, с которым они говорили обо мне, как об уже неодушевленном предмете, выдавало привычку к убийству и палаческое равнодушие к жертве.
Их товарищ был много смелее, эмоциональнее и безрассуднее, за что впрочем, и поплатился жизнью. Подобраться к таким осторожным людям казалось проблематично, а справится с ним обоими в честном бою мне было не под силу.
По мощи они оба превосходили меня; я был, пожалуй, ловчее, но только не теперь, после растяжения. Если же к ним присоединится атаман с пистолетом, то коротать ближайшее тысячелетие мне придется в этом лесу, в компании их неудачливого товарища.
Между тем они продвинулись немного вперед так что я оказался не только сбоку, но и позади них. Из осторожности, я старался не смотреть в их сторону, чтобы они не почувствовали моего взгляда. Сам я не обладаю такими способностями, но чем черт не шутит… В последнее время мне довелось сталкиваться с такими аномальными особенностями людей, что теперь я ни в чем не был уверен.
Между тем, блондины продолжали скрытно красться по лесу, страхуя друг друга. Когда они почти исчезли из вида, я двинулся следом, стараясь не терять их из поля зрения.
Делать так было опасно, но иного выхода не представлялось.
Лес был не очень густым, сказывалась близость города и возможные порубки. Блондинов я отпустил вперед метров на семьдесят.
Такая дистанция была наиболее безопасна на случай, если вдруг затрещит валежник под ногами, и позволяла не упускать их из виду.
Где сейчас охотится «чернобородый», я не думал, хватало впечатлений и от этой парочки. Никакого определенного плана у меня пока не было. Единственно, чего ни под каким видом нельзя было делать, — это нападать на них в открытую.
Когда охотники замирали на месте, я опускался на землю и маскировался в кустах или в высоком папоротнике.
Во время одной из таких остановок у меня появилась плодотворная идея использовать нож как копье, — благо, длинных ровных сучьев здесь оказалось предостаточно.
Имея такое самодельное копье, я мог, не сходясь в рукопашную, вывести из строя одного из противников, что давало шанс успешно противостоять и другому. Конечно, нападать из-за угла, а тем более сзади, было не очень благородно, но если рассматривать такое действие, не как рыцарский турнир, а как военную хитрость, — то это вполне допустимо.
Единственно, что меня еще удерживало на месте, так это необходимость пустить на «веревки» свою единственную футболку. Ничего другого, подходящего, чтобы привязать нож к древку, у меня не нашлось. Такие колебания, если смотреть на проблему с позиции жизни и смерти, были смешны; и все же, хотя умирать я, конечно, не собирался, но и любимую футболку было до ужаса жаль…
Однако время шло, лес должен был скоро кончиться, а с ним и моя относительная безопасность. Охотники неминуемо повернут назад, и преимущество неожиданности может оказаться утраченным. Пришлось, скрепя сердце, резать футболку на полосы. Зато короткая пика, вроде римского дротика, получилась на славу. Правда, сук был сухой и вполне мог обломиться, но это меня не смущало, — все равно оружие было разовое. Если не удастся сразить одного из блондинов с первого броска, выход оставался один: брать ноги в руки и надеяться, что подвернутая лодыжка выдержит, и мне удастся убежать.
Нож я приматывал во время остановок, когда был вынужден отсиживаться в кустах.
В три присеста я надежно прикрутил его к палке и начал понемногу догонять противников. Теперь пришлось удвоить внимание и при малейшем поводе бросаться ничком на землю.
Вскоре, как я и предполагал, охотники добрались до дороги, ведущей в город, и надолго затаились, — смотрели, не выйду ли я на них. Мне пришлось ложиться на землю и ждать, когда они на что-нибудь решатся и начнут движение.
Старший из двоих разбойников появился надо мной внезапно, я прозевал его неслышные шаги.
Внезапно увидев меня, он растерялся еще больше чем я сам.
Мой боевой окрас вверг его в ступор не меньший, чем убитого парня. Он махнул в мою сторону рукой, как будто отгоняя наваждение.
Потом мы на мгновение встретились взглядами, и он внезапно бросился на меня.
Его ослоп висел на ремешке на левой руке, в правой же был нож, еще более длинный и тонкий, чем у погибшего товарища.
Я стремительным рывком перекатился на спину; под правой рукой вдоль тела, острием вперед находился дротик. Палица оказалась слева. Старший бандит налетел сверху, намереваясь пригвоздить меня своим тесаком к земле.
Однако мгновенная заминка и нерешительность его погубили. Я успел вскинуть навстречу дротик и даже направить его в область сердца.
Все кончилось в считанные секунды — тело по инерции напоролось на острие, и нож по самое древко вонзился в грудь. Громко хрустнул сломавшийся сук, раненный отчаянно вскрикнул и, рухнув наземь и обливаясь кровью, попытался достать меня своим ножом. Я этого ждал и успел откатиться в сторону, после чего вскочил на ноги.
Скрываться больше не имело смысла. Не было и времени расслабляться.
Ломая кусты, к нам мчалась очередная машина для убийства.
Я едва успел укрыться за деревом. Почитатель библейского Иосифа бросился к товарищу, мгновенно оценил обстановку и закрутился на месте в поисках противника.
Реакция и взрывная сила у него были на самом высоком уровне. Он рассекал воздух палицей, вопил, прыгал на месте, как будто входил в шаманский раж. На нервы, и без того напряженные до предела, это действовало убийственно.
Казалось, что противник обладает неиссякаемой силой и раздавит меня, как козявку. Мне с трудом удалось взять себя в руки и не запаниковать.
Я продолжал прятаться за стволом и, невидимый за разросшимся подлеском, наблюдал за тем, что происходит на полянке.
Умом я понимал, что бесноватого вряд ли хватит надолго, но когда все существо охватывает ужас, разум — плохой советчик. Ноги дрожали от напряжения, готовые унести меня прочь от смертельной опасности. Каким-то чудом удалось устоять на месте, а не пуститься в бегство…
Блондин наливался малиновым цветом и продолжал свои безумные телодвижения. Не представляю, сколько времени прошло с начала его дьявольского танца… скорее всего, несколько минут, показавшихся мне бесконечными. Движения его, несмотря на хаотичность, были ритмичны и подчинены какой-то непонятной логике, так что я невольно начал впадать в транс, подобно малолетним фэнам на рок-концерте их кумира. Невиданное действо заводило, и я уже понемногу сам начал повторять движения бесноватого…