Дегтярник ответил своему хозяину надменным взглядом, и его шрам зловеще блеснул под лучами солнца.
– Я полагаю, вы наняли меня не из-за моего пристрастия к справедливости… Легко делать поспешные заключения, милорд, исходя из скудных доказательств, а я получил сведения о мастере Сеймуре, которые заставляют меня – решительно – настаивать, чтобы вы забрали свое заявление. Нет ничего более гнусного, чем позволить повесить человека за преступление, которого он не совершал.
– Вы говорите необдуманно, Синекожий, я хочу позже получить объяснение вашего поведения…
– Тогда, Бог мне свидетель, я заявляю, что вы лжец!
Толпа охнула. Дегтярник был хорошо всем известен, и его имя пронеслось из одного конца толпы в другой, подобно всполохам огня.
– Синекожий! – было у всех на устах. – Синекожий! Синекожий!
– Охрана! Немедленно уберите этого человека! – рявкнул лорд Льюксон солдатам, стоящим вокруг эшафота. – Он наверняка связан с приговоренным преступником!
Питер просто не мог поверить такому повороту событий. С каких пор Дегтярник стал заступаться за Гидеона?
– К чему это он ведет? – сказал он Кэйт. – Ведь Дегтярник – самый страшный враг Гидеона!
– Не знаю… но похоже, лорд Льюксон не на его стороне…
Дегтярник, как большая черная кошка, спрыгнул с эшафота и направился к лорду Льюксону, который изображал полную невозмутимость. Предчувствуя неприятности, сержант послал вдогонку за Дегтярником дюжину солдат, и они его остановили. Это Дегтярника не испугало, он стоял на расстоянии плевка от своего хозяина с заведенными за спину руками.
– Этим утром из Эбинджера прибыл новый лесник и дал кое-чему ускользнуть, чего он не должен был делать, – прошипел Дегтярник в лицо лорду Льюксону. – После небольшого давления он признал, что вы говорили с ним об этом деле. Он рассказал мне и о мастере Сеймуре.
Лицо лорда Льюксона побелело. Он молчал.
– Будь прокляты ваши глаза, Льюксон, признайте это или отпирайтесь, но не играйте со мной!
Солдаты потащили Дегтярника прочь.
– Это правда?
Толпа замерла в растерянности, но когда все увидели, что лорд Льюксон пытается ускользнуть, люди закричали, засвистели, и вслед убегающему аристократу, у которого не хватило смелости стать свидетелем последствий своих деяний, полетели фрукты, раковины устриц и камни. Лорд Льюксон поднял руки, чтобы защититься. Никто не бросился на выручку лорду Льюксону. Атмосфера праздника улетучилась, толпа разъярилась. Сержант понял, что нужно как можно скорее вывести лорда Льюксона под охраной, иначе беспорядков не миновать. В одно мгновение лорда Льюксона окружили солдаты и отвели от эшафота и бушующей толпы.
– Великолепно! – воскликнул преподобный Ледбьюри. – Можно подумать, что Дегтярник наш союзник! Одно хорошо – мы избавились от половины охранников, и толпа пришла в неистовство, хотя мы и пальцем не пошевелили!
Подошли сэр Ричард и Джошуа. На знакомство не было времени. Питера и Кэйт запихнули в большую карету и плотно задернули занавески на окнах. Сэру Ричарду, преподобному, доктору Дайеру, Джошуа и даже Джеку, которого крепко держала на руках Ханна, дали большие металлические блюда, молотки и железные прутья. Сидни достался небольшой барабан.
– Идите по своим местам! Как только Гидеон скажет свое последнее слово, начинайте так шуметь, чтобы рухнули стены Иерихонские!
Толпа немного утихла. Офицер решил, что лучше без проволочек повесить несчастного мастера Сеймура, пока публика не заскучала. Джек Кетч – так звали всех палачей – появился на эшафоте, и зрители успокоились. Они пришли посмотреть, как умирает человек, и надеялись, что он умрет хорошо. Надо было вести себя потише, чтобы услышать его последние слова.
Гидеон Сеймур не был известен большинству людей, но благодаря поддержке Дегтярника они прониклись к нему симпатией. Тридцать тысяч пар глаз смотрели на маленькую фигурку с петлей на шее. Гидеон выступил вперед и заговорил. Его голос разнесся по лугам Тибурна, и вся толпа подалась вперед.
– Я не отрицаю, что поступал дурно, – сказал Гидеон громким, сильным голосом, который только чуть-чуть подрагивал. – И перед Богом и людьми я искренне раскаиваюсь в своих грехах. Но я не виновен в преступлениях, в которых меня обвиняют. И я не вел жизнь более безнравственную, чем тот, кто привел меня на это проклятое место. Я воровал еду, когда был голоден, и знаю, что здесь я не единственный, кто делал такой выбор между жизнью и Божьими законами.
По толпе пронесся рокот одобрения.
– Однако скажу вам, что я вижу будущее и ту отдаленную землю, где воцарится справедливость! Там бедность никого не будет приводить к преступной жизни и обману. Живите в надежде, что наступят лучшие времена, и даже если один человек грешит, сердце народа все же здоровое, и мы создадим наш собственный рай на земле.
Из толпы донеслись возгласы одобрения. На эшафот полетели цветы.
– Жизнь замечательна, друзья мои! Не упускайте прекрасных мгновений! Всего вам наилучшего!
Гидеон вынул из кармана монетку и протянул ее Джеку Кетчу. Палач шагнул к Гидеону и поправил петлю у него на шее. Девушки в белых платьях вынули носовые платки. Толпа затаила дыхание, но тут из-за эшафота внезапно раздалась барабанная дробь, а вокруг – звон ударов металла по металлу, крики и выстрелы из пистолетов. Люди не могли понять, куда им смотреть. Солдаты замешкались, не зная, в какую сторону бросаться, чтобы остановить беспорядок. Вдруг звук рожка заставил замолчать нарушителей покоя. Чистый, ясный звук рожка прозвучал еще раз. Все стали оглядываться в поисках трубача. Джек Кетч отступил от Гидеона, не желая делать свою работу в этой сумятице. Толпа ахнула и уставилась на две фигурки, парящие над крышей черно-золотой кареты.