В доме было чисто. На широкой кровати, стоявшей вдоль стены, пестрело лоскутное одеяло, дыбилось с полдюжины подушек в розовых наволочках. На окне стояли два горшка с цветущими геранями, а между ними красовался букет из выкрашенных в малиновым цвет стружек. Он стоял в каком-то старом медном канделябре с рельефным изображением амура. Все убранство дома говорила о маленьком благополучии…
Громов, показав на узкий ковер, висевший над кроватью, пошутил:
— Не боишься, что немцы сопрут? Они большие охотники до таких вещиц.
— Мы их так проучили, что и глаз не кажут к нам, — ответил Гришин, наливая в граненые стаканы мутный самогон. — Пять человек тогда убили у них.
— А вообще-то как боевые дела идут? — между прочим спросил Громов.
— Да как сказать, — стараясь быть безразличным, ответил Гришин. — Вот недавно три разведчика подбирались, так мои ребята одного кокнули. И сейчас вон в сарае мундир его лежит. А больше пока не приходили к нам оккупанты. Боятся, видно.
— Ну, а сами вы ходили куда-нибудь на операции?
— Я, видите ли, придерживаюсь другой тактики, — сказал Гришин. — Бить оккупантов, когда они сунут свое рыло к нам. — Подумав, он значительно добавил: — И если бы в каждом колхозе был такой отряд, как, скажем, у нас, фашистам давно бы пришел конец.
При этих словах Гришин даже поднялся с места. А Громов молча опустил голову, барабаня пальцами по столу. Чтобы заполнить паузу, Гришин взялся за бутылку, собираясь налить еще по одной, но Громов накрыл стакан ладонью: хватит.
— Выходит, нападений на оккупантов вы не предпринимаете? — спросил он после длительного молчания.
— Мы свою территорию защищаем. Полностью восстановили колхоз, Советскую власть. Есть поселковый Совет, правление колхоза, и готовы жизнь отдать за это.
— А для чего вы восстановили поселковый Совет?
— Как для чего? — удивился Гришин. — Что же ты — против?
Гришин улыбнулся, взглянув на собеседника, делая вид, что он принимает его слова за шутку.
— Представь себе, против, — ответил Громов. — Потому что это похоже на детскую забаву. Может, вы и налоги взимаете с колхозников?
От этого вопроса Гришин весь покраснел, и Громов понял, что попал в самую точку.
— Мы должны бить фашистов и днем и ночью, — уже горячо заговорил Громов. — Искать и преследовать их повсюду, а не ждать, когда они придут и станут под мушку. Что это за тактика?
Гришин сразу изменился в лице.
— Я понимаю, — с иронией начал он, — ты на меня в обиде, товарищ Громов, за то, что тогда не помог я вам. Слыхал, в Козыревке неудачу вы потерпели…
— Нет, отчего же? — прервал его Громов, вдруг вспыхнув. — Как раз бой был удачен. Мы перебили там всех офицеров, немало солдат положили, продукты захватили для отряда. Но уж если вспомнить тот случай, то признаюсь, я был очень удивлен вашим отказом. Теперь-то мне понятно.
— Что тут удивительного? Мы получили данные, что на нас из Суземки собирались напасть.
— Тогда вам следовало поставить нас в известность или другой соседний отряд.
— Думаю, что мы справились бы одни. У нас есть пулеметы, и даже ротный миномет имеем. Мин только нет к нему.
— А если бы не справились? — спросил Громов. — Зачем же подвергать опасности целый отряд? Кстати, где вы пулеметы достали?
— Известно, где добывают оружие партизаны, — неопределенно ответил Гришин.
— А все-таки?
— Да уж достали… — улыбнулся Гришин, уклоняясь от прямого ответа.
Разговор шел натянуто, а Громову не хотелось этого. В глазах Гришина появилась тревога, он все чаще брался за бутылку. Уступая его настойчивости, Громов немного выпил из стакана.
— Сколько у вас бойцов в отряде? — спросил Громов.
Гришин как-то заерзал на стуле, украдкой взглянул на гостя.
— Да ведь это военная тайна, — ответил он, стараясь придать своим словам шутливый тон.
— Я это вот к чему спрашиваю, — серьезно заговорил Громов. — У вас много людей. Они потом должны будут отвечать перед Советской властью, чем занимались в такое тяжелое для страны время. Подумайте об этом. Я с вами говорю начистоту, как коммунист с коммунистом.
Гришин стушевался, неуверенно возразил:
— Это еще можно поспорить, кто из нас прав. Мы вот Советскую власть восстанавливаем в Дятлове, а ты, оказывается, против этого.
— Да пойми ты, наконец, что земля-то наша не сошлась клином на Дятлове. Советскую власть нечего восстанавливать, ее никто не отменял. А нам надо страну очищать от фашистов, бить их всеми силами и средствами.
Громов, однако, считал нецелесообразным обострять отношения с Гришиным. Мысленно он уже упрекал себя, что слишком горячо и откровенно начал разговор. Спокойным тоном сказал: