— Что же это за человек?
— Полицай. Почепский бургомистр прислал его узнать, много ли в лесу партизан осталось, — ответил Парфен.
— На кой же черт ты сюда тащил полицая? — крикнул кашевар, — Что нам тут с ним делать?
— Как это «что»? — удивился Парфен и выразительно взглянул на липу, стоявшую рядом. — Самая подходящая… Поднимем его гуда, пускай сверху считает партизан.
После того как старик отдохнул, закусил, он передал нам новости. Отряды прошли за Десну благополучно. Но когда партизаны утром приблизились к Погару, что в пяти километрах от дороги, вызвали там большую панику. Увидев внушительную колонну, гитлеровцы бросили город и залегли на противоположной окраине в старых окопах.
— Перетрусили, стервецы, как крысы, поползли из Погара. Нашим туда бы заскочить, хоть ненадолго… Да не дыми ты табачищем своим проклятым! — внезапно крикнул он на старого кашевара, который слишком близко придвинулся к Парфену, почтительно слушая его рассказ.
Комендант был некурящим и не выносил запаха табака. Но в данном случае не табак, конечно, привел его в сильное раздражение. Сорвав злость на старике и для вида помахав перед лицом рукой, чтобы отогнать дым, Парфен продолжал:
— Мы вот здесь сидим, а немцы наш хлеб крадут. Везде идет уборка. Колхозников насильно сгоняют на поля. Зерно фашисты увозят на склады, в вагоны грузят. Под метлу зачищают. Эх, напрасно ушли отряды в такое время. И какой это дурак распорядился! — воскликнул старик.
Сведения о хлебоуборке, начатой оккупантами, очень расстроили Парфена. Председатель сельсовета хорошо знал, сколько труда вложили люди, чтобы получить урожай.
— Сейчас нам не гоже сидеть сложа руки. В совхозе «Глушки» все амбары забиты пшеницей. Надо хоть красного петуха подпустить, пока хлеб не уплыл в Германию.
Мы решили немедленно идти в совхоз «Глушки». Парфен снабдил нас бутылками с горючим. У меня были термитные снаряды, привезенные еще с Большой земли. Для «красного петуха» они особенно удобны. Команда наша состояла из шести человек во глазе с Гудковым. Народ подобрался молодой, сильный.
Остальным четырем подрывникам Парфен тоже посоветовал сходить на операцию, только в другую сторону.
— Если подорвать ничего не удастся, — наказывал он, — хоть шуму наделайте, постреляйте в фашистов. Важно, чтобы они думали, что партизан в лесу много. Не зря бургомистр этого негодяя с обрезом прислал. Догадываются, что здесь никого не осталось.
Простившись с товарищами, мы еще засветло двинулись в «Глушки». Пробирались балками, ржаными полями. Пасмурная погода радовала нас. Темная ночь для партизана всегда лучше звездной, а тем более — лунной. Соблюдая тишину, мы легко приблизились к совхозу почти вплотную. Часовые у амбаров одну за другой выпускали ракеты, освещая все вокруг.
При свете ракет мы легко разглядели расположение хранилищ, заметили, как расставлена охрана. У самого большого амбара было расположено пулеметное гнездо. Три бревенчатых амбара стояли в ряд. Это облегчало нашу задачу. Мы насчитали десять солдат, одиннадцатый находился поодаль, около открытого бунта зерна. Солдат сидел прямо на зерне и тихо наигрывал на губной гармошке.
По всему видно — фашисты чувствуют себя спокойно. Лес, мол, далеко, бояться нечего…
Мы более получаса лежали, обдумывая, как нам справиться со своей задачей.
— Давайте сделаем так, — шепотом предложил Семка: — Я подползу к гармонисту и кокну его. А потом начну стрелять по амбару.
Гудков одобрил его предложение.
В военном деле постоянно сталкиваешься с неожиданностями. Даже в такой маленькой операции, как наша, невозможно предугадать всего.
После выстрела Семки часовые не погнались за ним, как мы рассчитывали, а залегли около пулемета и открыли в сторону бунта густой огонь трассирующими пулями. Мне показалось, что дело срывается. Наш командир вдруг коротко крикнул: «Огонь!» — и выстрелил из винтовки. Я послал в сторону пулемета очередь из автомата, единственного в нашей группе. У амбара произошла заминка. Фашисты больше не освещали себя ракетами. По той же, видимо, причине умолк и пулемет, заряженный трассирующими патронами. Опытный Гудков мгновенно оценил обстановку.
— Вперед! — крикнул он и бросился к амбарам. Мы побежали за ним. В темноте по внезапному крику немцы могли принять нашу пятерку по меньшей мере за взвод и, конечно, не выдержали. Зазвенели бутылки, вспыхнуло пламя. Я подсунул под угол амбара зажженный термитный снаряд. Его огромная температура гарантировала успех. Здания были из сухих сосновых бревен.