Леша опять закашлялся.
Лешин папа, прикрыв дверь, посмотрел на присутствующих полными ужаса глазами.
Леша продолжал кашлять и дома. И когда приглашенная из поликлиники девушка-врач посмотрела на градусник, оказалось, что у Леши…
— Тридцать восемь и два, — сказала девушка, — это ангина дает, а не легкие. В легких у него ничего нет.
Лешины родители стояли возле его тахты этакой тихой, послушной парой.
— Какой беленький! — провела рукой по Лешиной спине девушка-врач, — закаляться надо. Небось, перекупался, а? Пока температура держится — лежать!
Леша, закашлявшись за ее спиной, потянулся к книге. Девушка обернулась.
— Читать только что-нибудь легкое… — Она посмотрела на титульный лист толстенного тома. — Ого! — И перелистала несколько страниц.
— Эта работа, — сказал Леша, — в первом издании называлась «Физика, как приключение познания». Приключение!
Есть немало легенд, рассказывающих о том, как великие научные открытия были сделаны случайно, в минуты счастливых озарений. Легенд о том, как что-то непонятое и поэтому нудное, о чем говорил на уроке учитель, стало вдруг ясным, простым и очень увлекательным, история не сохранила. Но минуты счастливых озарений безусловно знакомы и ученикам средней школы.
Сперва Леша читал «Приключение», чинно лежа под простыней. Потом — за столом. Потом, сидя на подоконнике. Так читают только по-настоящему увлекательные книги.
Электронно-фантастическая музыка, которую он услышал, вчитываясь в первые страницы, перешла в галоп. С модели атома,
возникшей в Лешином воображении, ветер, рожденный разностью потенциалов, сорвал несколько электронов, и они, подобно рою мошкары, понеслись куда-то. Электроны сталкивались друг с другом, проникали из одной металлической пластинки в другую, и Леша с таким увлечением следил за ними, что мама, помня указания врача, несколько раз пыталась отобрать у сына этот толстенный том.
В комнате Волика зазвенел телефон.
— Волик? — послышался голос Леши.
— Я…
— Оказывается, все это условно?
— Что?
— Все. Физика, химия, а особенно математика. Мы моделируем действительность в нашем сознании.
— Я же тебе это сто раз говорил. Да и в школе, небось, объясняли…
— Объясняли, да не так. И еще… Слушай: «Все существенные идеи в науке родились в драматическом конфликте между реальностью и нашим стремлением ее понять».
— Здорово!
— Вот то-то! Будь.
Через минуту телефон зазвенел снова.
— Волик!
— Я, — ответил Волик.
— Я до Эйнштейна придумал теорию относительности!
— Да он ее предложил, когда тебя на свете не было.
— Конечно, конечно… Я не то хотел сказать… Понимаешь, прежде чем я прочел Эйнштейна, я уже задумывался над тем, как в свободно падающем лифте поведет себя… Ну, скажем, свободно падающее яблоко…
В первое дождливое утро осени Волик и выздоровевший Леша вышли из своего дома. Волик показал Леше на воротник плаща: мол, подними, после болезни. Леша махнул рукой. У него было отличное настроение. Мальчики весело прошли по баскетбольной площадке. Мелькнуло над ними кольцо в полуистлевшей мокрой сетке, и они скрылись в арке ворот.
Когда ребята шагали по знакомой улице, удивленный Волик спросил улыбающегося Лешу:
— Ты что, по школе соскучился?
И Леша кивнул головой. В эту минуту он и представить себе не мог, что ждет его в школе.
Все произошло из-за Гали Вишняковой. Увидев Лешу из окна школьного коридора, Галя, прежде не обращавшая на него никакого внимания, вдруг заметно оживилась:
— Ребята, Леша Жильцов выздоровел!
Вахтанг и Вадим без особого интереса посмотрели в окно.
А Галя продолжала:
— Оказывается, вот кто настоящая личность— Леша Жильцов! Ни за что ни про что в отделение милиции не заберут. А ведь его, говорят, с Морозовым взяли. Все наши мальчики Лешиного мизинца не стоят.
И Галя пошла в кабинет физики.
Вахтанг и Вадим неохотно отправились за ней.
На лестнице Леша и Волик обменялись прощальными жестами.
— «Фрукты — овощи»? — спросил при этом Волик.
Леша замялся.
— Ах, да… — сказал Волик без обиды. — Но я все равно подожду.
И они расстались.
Леша шел по коридору, чувствуя к себе какое-то необычное внимание. Он не понял, в чем дело, даже когда кто-то спросил его: «Леш, а в милиции есть дают?» «Пирожные», — ответил он, не останавливаясь.
В это время в кабинете физики Галя сказала Зиночке Крючковой:
— Перебирайся на другое место. Со мной сегодня Леша Жильцов будет сидеть.
Гордая Зиночка молча стала складывать книги в портфель.
Когда Леша появился в дверях физического кабинета, все притихли.
— Здравствуй, Леша, — вкрадчиво сказала Галя Вишнякова. Она сидела на своем месте, а Зиночка — у окна, на Лешином.
— Здорово, — ответил Леша, оценивая обстановку.
— А мы тебя решили пересадить, — продолжала Галя. — Чтоб ты в окно не смотрел. Хочешь со мной сидеть?
Леша почесал в затылке. Все-таки это была Вишнякова.
— Могу, — сказал он.
— Тогда садись, — предложила Галя.
Леша, поставив свой портфель на пол возле своего нового места, сел. На него все смотрели, а он растерянно оглядывался по сторонам.
— Ну, как? — тоном сообщницы по преступлению спросила Лешу Галя.
Ничего не понимающий Леша не знал, куда деть руки, и в конце концов положил их на стол, прижав ладонями с растопыренными пальцами его пластмассовую крышку, совсем как в детском саду, когда показывал дежурным санитарам, что ногти у него чистые.
— Что «ну, как»? — переспросил Леша.
И в это время в дверях кабинета появилась Женя.
Увидев ее, Леша поспешно убрал руки со стола.
— В отделении милиции испугался?—
спросила Галя.
Наконец-то Леша понял, что происходит. Он уселся поудобнее и положил локти на заднюю парту.
— А чего бояться? Поговорили и разошлись. Они мне свое, я им свое.
Взглядом он пригласил Женю порадоваться вместе с ним. Все-таки человек, побывавший в милиции, вызывает кое-какой интерес. Недаром же вокруг Леши уже начал образовываться тот заветный кружок из одноклассников, который ему никогда прежде не удавалось собрать.
— Тебя запирали? — спросила какая-то девочка.
— Само собой, — ответил Леша.
— А в окно? — наивно предположила другая.
— Третий этаж, не оборвешься, — ответил Леша, все больше воодушевляясь. Хрипотца Морозова уже была наготове.
— Про что говорили?
— Предупреждали насчет грабежа, — скромно ответил Леша.
Наступила волнующая пауза.
— Лешенька у нас личность, — сказала наконец Галя и погладила Лешу по голове.
И тут Женя не выдержала.
— Да! Поздравляю тебя, Леша, — сказала она. — Достиг! Добился все-таки своего! Ты теперь просто… Ну, я не знаю кто! Лимонадный Джо. Честное слово! Я даже вся трепещу от страха, когда с тобой разговариваю. Ты только своих не грабь, ладно?
Когда Женя говорила это, ребята начали хихикать. А потом замолчали. Наверное, в эту минуту стало стыдно не одному Леше, о чем можно было догадаться по тому, как распался кружок вокруг него и как смотрели на Женю ребята, когда она шла к своему столу. Потом Женя вдруг передумала и села рядом с Турманидзе.
Вот как все обернулось.
Вместе со звонком в кабинет вошел Иван Федорович.
— Ну-с, на чем мы остановились? — обратился он к классу.
Неожиданно Зиночка Крючкова подняла руку.
— Теряешь индивидуальность, — тихо сказала ей Галя Вишнякова, понимая, что это начало конца.