Я проскакиваю мимо и, спустя пару минут, занимаю единственное свободное место в последнем вагоне.
– Осторожно, двери закрываются. Следующая станция – «Владимирская».
С каждой остановкой пассажиров становится все меньше, а простора все больше. Окна открыты, дышится значительно легче.
Хихиканье справа. В темном окне я вижу отражения двух смеющихся девиц.
Блондинка с кудрями ниже плеч и шатенка с каре. У обеих кофточки с излишне глубоким декольте, вызывающий макияж и приторные духи. Вульгарщина.
Объект их веселья – старик, сидящий напротив. От гуляющего по вагону сквозняка страницы газеты, которую он упорно читает в полном развороте, трепыхаются и мешают ему сосредоточиться. Судя по багровеющему лицу и гуляющей из стороны в сторону челюсти, его это весьма злит.
Девиц это забавляет.
Меня же забавляет их внешний вид. Их безвкусица.
Их самомнение.
Заметив, что я за ними наблюдаю, они делают серьезные лица и отворачиваются. О чем-то шепчутся и косятся на меня.
А я слежу за доставщиком еды – молодого паренька в спортивном костюме с огромной термосумкой в ногах. Курьер.
Скрестив руки на груди, он что-то бормочет и непрерывно ерзает, при этом закидывая голову назад. Из-под надвинутой на нос кепки виднеется неестественно бледная кожа и стекающая по подбородку слюна. В конце концов, он нервно хватает сумку, выкрикивает «ХА!» и отправляется к дальним дверям.
Опирается на них спиной и сползает на пол.
– Для городского сумасшедшего это перебор.
– Под кайфом, – равнодушно бормочу я.
– А я вот не уверен.
Из тоннеля в вагон льется запах сырости.
Предпоследняя станция.
– Уважаемые пассажиры, во избежание травм, держитесь за поручни.
Двери, напротив которых сидит курьер, почти закрылись, но между ними успевает протиснуться женщина лет сорока с потертым пакетом в руках.
Торговка.
Длинное цветастое платье с коротким рукавом, серые балетки, растрепанные волосы. Лицо осунувшееся, в глазах усталость. Усталость от самой жизни. Беглый взгляд на немногочисленных пассажиров: кто-то читает, кто-то слушает музыку, кто-то дремлет. Выудив из пакета несколько маркеров и какую-то клеенку, она облизывает губы, натягивает вынужденную фальшивую улыбку и начинает:
– Добрый день, уважаемые дамы и господа! Предлагаю вашему вниманию уникальный продукт…
Предложить ей не удается.
Курьер, на которого она не обращает внимания, поднимает голову и с неестественной для человека прытью бросается на нее. Валит на пол.
Вибрация от удара их тел проносится по вагону. Маркеры разлетаются в стороны. Клеенка забивается в угол.
Скрипы и лязганья ползущего во мраке новенького поезда почти не слышны… В недоумении и растерянности люди врастают в свои места и смотрят на тщетные попытки женщины спастись.
Секунды растягиваются в вечность. Вечность стягивается в секунды.
Никто не спешит на помощь, никто не шевелится, никто не дышит… К подобному жизнь не готовит. Подобное не вписывается в наши планы. Подобное застает врасплох и парализует.
– Слезь с меня, придурок! Помогите!
Какой-то мужчина выходит из ступора первым и бежит к торговке – она на спине. За ним еще один – курьер сверху, давит коленом на ее предплечье. И еще один…
Они подбираются почти вплотную.
Раздается звук, похожий на булькающие хрипы, шипение и стон одновременно, за которым следует хруст и нечеловеческий вопль…
Страх, неуверенность, бегство.
Этот хруст… Его ни с чем его не спутаешь. За всю жизнь мне довелось несколько раз стать свидетелем перелома руки… Не своей. Звук не самый приятный…
– Один из самых неприятных…
Курьер ломает женщине лучевую и локтевую кости, которые, разорвав мышцы и кожу предплечья, выходят наружу.
– Пакетик с сахаром.
Она кричит, бьется в истерике, умоляет… Я вижу торчащие кости, кровь и слезы…
Я вижу, но… Но ничего не предпринимаю – парализован. Не страхом, чем-то другим.
Кем-то?
Курьер закидывает голову назад – слетает кепка, невообразимо широко раскрывает рот – опять булькающий хрип, впивается зубами в шею торговки – крик, насквозь пропитанный болью.
Бешеный пес.
Люди вскакивают со своих мест и за какое-то мгновение оказываются на противоположной стороне вагона.