Я тру указательными пальцами виски. Возвращение Голоса мало радует. Совсем не радует. Его псевдозабота тем более.
– Не сейчас.
– Как хочешь. На плакаты посмотри, что ли…
Сделав глоток стремительно остывающего кофе, я обвожу взглядом стены, усеянные ретро-плакатами и останавливаюсь на одном из них. Пальцы сами начинают тарабанить по столу. Друг за другом, по очереди.
Изображение стиляги из 60-х, курящего на вытянутом капоте желтого автомобиля, возвращает забытую мысль о «Клауд»: что, если причина смертей – сигареты?
Во всех пяти случаях – рвотная масса нехарактерного болотного цвета. А рядом лежал истлевший окурок сигареты «Клауд».
Один раз – совпадение, два – случайность, а вот пять – закономерность.
Я даже перчатки не успевал надеть на месте обнаружения тела, как появлялись два человека в гражданской одежде, звонили Анатолию Борисовичу – начальнику следственного управления – и он нас отзывал. Говорил, чтобы без разговоров собирались и ехали обратно. Какие разговоры-то с начальником… Выяснилось, что прикатывают эти «гражданские» на белом фургоне без номеров и каких-либо опознавательных знаков вообще.
Их всегда двое.
Выглядит, конечно, подозрительно. Особенно, если учесть, что отзывать работающую группу с места происшествия – означает рисковать своим креслом. Анатолия Борисовича могут и самого заподозрить… Скорее всего, приказ идет откуда-то сверху, но это лишь сгущает тучи.
Возвращаясь к телам… По большей части мне до лампочки кто, зачем и куда их увозит, и без них хватает забот, но… Это вечное «но».
Отравление?
Может, есть связь? Если их кто-то отравляет намеренно, через сигареты, то это уже убийство, и дело приняло бы интересный поворот. Но нет тела – нет дела…
– Ха-ха! Да ладно? Ну и как она? – мужчина за соседним столиком, громко гогочет и прерывает мои размышления.
Излишне упитанный, коротко стриженый, с двумя подбородками, он с любопытством слушает щуплого паренька, что-то робко рассказывающего, и периодически награждает того одобрительным гоготом. Его похожие на жирных личинок-переростков пальцы ухватываются за белую чашку с горячим капучино, которую только что принесла официантка.
– Ты – хозяин своих эмоций. Ты – повелитель своих действий.
Голос шепчет. Насилие – не выход. Он всегда был против насилия.
Подойти и ударить его головой о стол. Лучше о чашку. Направить это розовощекое с поросячьими глазками лицо прямиком на встречу с чашкой.
Вдребезги. Всмятку.
Возможен ожог первой степени. Возможно проникающее ранение одного или обоих глаз осколками. Возможна частичная или полная потеря зрения. Как повезет.
Как не повезет.
Я терпеливо дожидаюсь, пока Голос закончит цитирование, вливаю в себя остатки кофе и, шумно отодвинувшись от стола, направляюсь к выходу.
– Хорошего дня! – прощается со мной кто-то из персонала, а вместе с ним и «музыка ветра» звенит над распахнутой дверью.
Такой ли он будет хороший?
Я возвращаюсь на Невский проспект, на котором стало гораздо меньше людей, и двигаюсь к следующей на сегодня цели. Во мне теплится надежда на выходной без происшествий. Единственное, что раздражает – «Клауд».
Дым и запах. Запах и дым.
Не спрятаться. Я вынужден это видеть, это вдыхать. Потому что разрешено законом. У меня никто не спрашивал. Ты в меньшинстве – терпи.
Большинство решает.
– Решает тот кто, может все.
Решает власть.
Густой оранжевый дым – «Дерзкий апельсин» бьет по моим рецепторам.
Синий – «Нежная голубика» атакует мои ноздри.
Ярко-желтый – «Сочное манго» впитывается в мою кожу.
Светло-желтый – «Освежающий ананас» окутывает мое лицо.
Бордовый – «Гранат-Гранат» ловит порыв ветра и летит прямо на меня.
Белый – «Малазийский кокос» просачивается через мою одежду.
Несколько минут, и поворот на Большую Морскую приводит меня к арке перед Дворцовой площадью. Здесь почти нет ярких пятен курящих «Клауд».
Успешно огибаю промоутера в костюме зайца, промоутера в костюме зебры и мужчину в костюме Петра I, я застываю в тени, прямо под нишей с доспехами.