Ой, нет! Великодушно простите, документ № 2 будет немного попозже. А вам же кланяться сердечно просил и извинялся за вынужденную задержку. «Буду позже!» — так и сказал.
Дело в том, что с последней записи, с записи «документ № 2» прошли почти сутки. Многое изменилось. И сейчас, так, мол, и так, словом, простите, дорогие мои, хотелось бы сказать о другом. Говорить, говорить. Захлёбываться в слюне… Да только и для этого условий-то нет. Темно. Видите, буквы пляшут. Не видно ни хера. Опять-таки, извините.
Опять-таки, электричка. Павелецкого направления, 22 часа 15 минут. Только что проехал станцию «Чертановская». Направляюсь домой… Пока всё. Продолжу в метро. (Вечером, в районе полуночи, ждите документ № 2!)
Это что ж? Так и умрёт рыженький мой Максюшка? Яки «Псевдо», напишет своё до конца, пройдёт свой жизненный путь и помрёт. ЁПРСТ! Как все это неприятно, обидно, дико. Сплошной плюти-плют.
Вот уж нависла-таки слюна, навернулися слезы, и всё как всегда. Печаль. Печаль, тру-ля-ля. «Глупенький мой Мишка».
Метро. «Нагатинская». Поезд уже на платформе. Сейчас Скворцовка войдет в вагон. Вошел. Еду.
Очередной абзац. О чём бы тут написать? Какой бы ещё хуйни? Какой бы? Может быть, вот так вот вопросы-то и задавать весь абзац? А? Вопросы так и задавать весь абзац? Растянуть родимого, блядь, до самого конца, и всё вопрошать? О чём? С какого же это хуйка? Постмодернизм? Онанизм? Сублимейшен традишэн? Ёб твою мать? Нет? А почему?
Девочки, девочки, несчастные дурочки… Надоели вы мне смертельно. Заполонили вы всё в несчастной моей голове. А кто я? А чего хочу? Всё просто? Ну да, видимо, прост я по природе своей. Ха-ха-ха. Что, Вова? Пушкин и Винни-пух? Что, грубый и бесчувственный? Ха-ха-ха.
Думал ли я, что выйдет такая хуйня? Хотел ли? В юности ранней Достоевского всё читал, Толстого, Тургенева, Гаршина почему-то, куртуазную лирику, Данте — как положено всё. Перед десятым классом придумал херню, что, мол, природа любого творческого позыва или конфликта там (ёб твою мать) связана с разрывом между внутренним идеальным, блядь, представлением и реальностью. По сути, это та же ебучая «форма с содержанием», но ой, как прочувствовал это я! (Смешно ль тебе, девица? Смешно ль тебе, красная?) А матом ругаться я стеснялся тогда… Много чего тогда. СмеШно слуШать. (Дулов.) Смешно вспомнить. Смехотура, как говорил один рыжеволосый мальчуган, с коим я учился до третьего класса общеообразовательной школы (№ 237, до тех пор, пока не переехал жить на Малую Бронную и не перешел в школу № 112, в год моего окончания которой туда пришёл работать Дмитрий Воденников) Денис Шадренков. Интересно, помнит ли этот Шадренков, как звали меня?..
Пришёл домой. Первым делом — посрать. В туалете вонища неимоверная! Не иначе как бабушкиной задницы дело. Или, чтоб понятней вам было, дело рук бабулиной жопы.
Живут у бабули в жопке, в анусе, по-научному выражаясь, славные такие ручонки, что толкают себе говно ладошками, словно атланты небушко держат.
Документ № 2
(Дата занесения в текст «Псевдо» — 18 апреля 1995-го года. 23 часа 15 минут.)
…И, наконец, во многих из нас существует постоянная, твёрдая и вместе с тем тайная уверенность в том, что нами не совершен целый ряд великих деяний, реальное совершение которых абсолютно однозначно уготовано свыше именно нам, и, благодаря коим, мы, как нам кажется, заслужили определённый духовный статус и положение в обществе, или хотя бы в своей референтной группе.
Сейчас поясню свою мысль. Вот, к примеру, юный поэт, он же — музыкант или, быть может, художник. Он ничего ещё не совершил, но чувствует себя гением. Почему?
Да потому, что он подсознательно строит своё мироощущение на том, что он, юный поэт, является автором некоего будущего воистину гениального творения. То есть, творения ещё нет, но потенциальный автор — он уже сейчас, в данный момент.
Однако, поскольку, условно говоря, юный поэт, понимает, что является автором гениального творения лишь потенциально, он создаёт всё новые и новые произведения в погоне за идеалом.
Парадокс заключается в том, что что бы он ни создал — это никогда не будет тем изначальным текстом, картиной, музыкой, идеальное представление о которой в его воображении и подсознании, всю жизнь позволяя считать себя гениальным, одновременно заставляет создавать всё новые и новые «шедевры». Таким образом, Толстой — гений уж конечно не потому, что написал «Войну и мир», а Ницше — гений не потому, что говорил то, что он говорил, и Джойс не потому, что написал «Улисса», и Христос — в некотором смысле Бог не потому, что основал христианство и был распят. Нет! Ни в каком случае!