Собственно, самый первый роман или роман первой ступени можно было бы назвать МЕТАРОМАНОМ, но поскольку между строчками каждого романа второй ступени тоже помещается несколько тысяч романов третьей ступени (и так до бесконечности), то, стало быть, МЕТАРОМАНОМ может называться любой роман подобной системы. Кроме того, понятие ступеней также компрометировалось бы в моём компьютере, ибо где-нибудь между строчками МЕТАРОМАНА какой-нибудь десятой или сотой ступени располагался бы как раз исконный роман, ранее обозначенный как МЕТАРОМАН первой ступени.
Жалко только, что и сотен жизней не хватит на воплощение этого проекта. А ведь создание такой искусственной системы вполне может соперничать с реальным бытием человечества!
Впрочем, всемирная литература, если её правильно разложить по ранжиру, вполне может сойти за пародию на МЕТА. И в этой связи мой «Псевдо» занимает законное место между строчками какого-то из общеизвестных романов. А поскольку именно в «Псевдо» только что была изложена теория МЕТА, то это может означать только одно: не далее, чем строчку назад, круг замкнулся. Сегодня, в 10 часов 31 минуту (21 марта 1995 года) мировое искусство вступило в новую стадию. Стадию осознания МЕТА. С этого момента автор «Улисса» и «Бесов», «Мертвых душ» и «Илиады» — Максим Скворцов! Авторы «Псевдо» — Толстой, Достоевский, Пруст, Маркес, Лимонов и кто угодно. В плоскости искусства Гомер и я — это одно и то же лицо! Моя творческая индивидуальность абсолютно тождественна всем остальным.
Интересно то, что в этот великий день у мамы Иры Добридень, Светланы Константиновны, день рождения. С днём рождения Вас, Светлана Постоянновна!
В этом небольшом чёрненьком прямоугольничке содержится весь предшествующий текст романа Максима Скворцова «Псевдо», начиная со слов «я хочу, чтобы Кузьмин, прочитав «Псевдо», высказался о нём крайне хорошо…» и до небольшого чёрненького прямоугольничка включительно, в котором содержится весь предшествующий текст романа Максима Скворцова «Псевдо», начиная со слов «хочу, чтобы Кузьмин, прочитав «Псевдо» высказался о нём крайне хорошо» и до небольшого чёрненького прямоугольничка включительно.
Небольшой чёрненький прямоугольничек не следует путать с длинным чёрненьким прямоугольничком, встречавшимся вам раньше:
Однако, следует, вместе с тем, понимать, что и небольшой и длинненький, изображённые вторично, обладают теми же свойствами, что и в первый раз, то есть служат вместилищем определённых частей текста моего романа. При этом мои пространные объяснения, касательно устройства прямоугольничков, находятся как бы за пределами основного текста романа, но вместе с тем являются как бы узлами, связывающими концы нити, на которой держится ожерелье всех остальных строчек.
Надо сказать, что такой узел существует у любого литературного произведения. И даже в текстах таких объёмных трудов как «Война и мир» или «Сага о Форсайтах» существуют всего лишь две конкретные строки, между которыми этот пресловутый узел, собственно, и завязан.
Соответственно, если правильно определить эти две строки и просто ткнуть между ними пальцем или (это даже лучше) ножом, то данное произведение, к примеру, та же «Война и мир», совершенно объективно и мгновенно исчезнет из человеческой культуры на хуй, как и не было ничего.
Точно так же обстоит дело и с музыкой. Достаточно отыскать миллисекундную паузочку между двумя искомыми нотками и издать какой-нибудь вопль — и всё, пиздец! Произведения как не бывало, а то и самого композитора. Поэтому-то Бах такой полифоничный. Хуй у него паузочку отыщешь! (Паузы как знак нотного текста, естественно, здесь не учитываются.)
(Но «Псевдо» мой не таков. Вроде бы и «ахиллесово междустрочье» найти не так уж и трудно, да без мазы ударить, ибо это уязвимое местечко находится за пределами основного текста романа и написано на самом-то деле на незримых скрижалях мироздания… Воистину это так…)