«Проснися, сибарит! – Ты спишь,
Иль только в сладкой неге дремлешь,
Несчастных голосу не внемлешь…» (1794)
Столь же отрицательно трактуется нега у Н.М. Карамзина в «Военной песне»:
«В чьих жилах льется кровь героев,
Кто сердцем муж, кто духом росс —
Тот презри негу, роскошь, праздность,
Забавы, радость слабых душ!
Туда, где знамя брани веет,
Туда, где гром войны гремит,
Где воздух стонет, солнце меркнет,
Земля дымится и дрожит;
(…)
Туда спеши, о сын России!
Разить бесчисленных врагов!» (1788)
Специфически отрицательный оттенок – как бездельное, бесполезное удовольствие, противопоставленное долгу гражданина, приобретает нега в поэзии Рылеева. В стихотворении 1824 года «Я ль буду в роковое время…» есть строки, обращенные к дворянству:
«Они раскаются, когда народ, восстав,
Застанет их в объятьях праздной неги
И, в бурном мятеже ища свободных прав,
В них не найдет ни Брута, ни Риеги».
Точно так же и В. К. Кюхельбекер в стихотворении «К Ахатесу» призывал:
«Мы презрим и негу, и роскошь, и лень.
Настанет для нас тот торжественный день,
Когда за отчизну наш меч
Впервые возблещет средь радостных сеч!» (1821)
Пародийное (по отношению к Карамзину, Рылееву и Кюхельбекеру) противопоставление охоты негам предлагает читателю рассматривать это занятие как нечто героическое или (на крайний случай) полезное.
В отъезжем поле… – см. комментарий к предыдущей главке.
…он гарцует, – по словарю Даля грацовать – значит «наездничать, выезжать на коне для схваток, показывать ловкость, молодечество на коне» ( Даль , I, 345).
Везде находит свой ночлег – аллюзия на строки из баллады В.А. Жуковского «Вадим»:
«В осенний хлад и летний зной
Он с верным псом на ловле;
Ему постелей – мох лесной,
А свод небесный – кровлей». (1817)
Опустошительный набег – строка, видимо, взята из произведения П.А. Вяземского «Станция». Эта «глава из путешествия в стихах» была написана в 1825 году, а опубликована в 1829. У Вяземского этот стих звучит следующим образом:
«Свободна русская езда
В двух только случаях: когда
Наш Мак-Адам или Мак-Ева —
Зима свершит, треща от гнева,
Опустошительный набег,
Путь окует чугуном льдистым…»
Использованная Пушкиным строка выглядит одновременно и как литературная игра (привет Вяземскому), и как развитие темы, поскольку большая часть «Станции» посвящена плохим дорогам, а именно они и привели графа Нулина в дом Натальи Павловны. При этом, соединив строчку Вяземского с охотой (а понятие набег у нас ассоциируется, прежде всего, с татарскими набегами), Пушкин как бы «закольцовывает» ироническое описание, начатое темой неги.
Глава 3 (Граф Нулин)
(текст)
А что же делает супруга
Одна в отсутствие супруга?
Занятий мало ль есть у ней?
Грибы солить, кормить гусей,
Заказывать обед и ужин,
В анбар и в погреб заглянуть.
Хозяйки глаз повсюду нужен:
Он вмиг заметит что-нибудь.
(комментарий)
Практически всю эту небольшую главку занимает перечисление хозяйственных занятий, которым в усадьбе отводилась первая половина дня: с утра (а у многих оно начиналось в 4–5 часов) и до обеда. В семьях помещиков сохранялось характерное и для крестьян деление работ на полевые и домашние. По свидетельству мемуариста, «жена заведовала скотным и птичьим дворами, ткачихами и кружевницами, а муж занимался в полеводстве» ( Кичеев , 125). С.Н. Глинке запомнилось, что летом и осенью под руководством его матери в доме варили сыры и варенья, ставили мед, а также пекли необыкновенные коврижки, отсылаемые знакомым в Петербург ( Глинка 1866 , 234).
Женское рукоделье – шитье, вышивание, вязание – работой в полном смысле этого слова не считалось, а было одной из форм проведения досуга, главным образом осенью и зимой, когда вечера становились длинны, а соседи приезжали нечасто. Зато нередки были семьи, где женщины принимали на себя все заботы по хозяйству, потихоньку вытесняя мужей из этой сферы. Так, генерал Мертваго, которому надоели семейные споры, записал в своих мемуарах: «Чтобы отстраниться от участия в действиях, мне противных, и исподволь умерять стремление без ссор, не стал я мешаться в дела хозяйства и определился в охотники садоводства, и принялся работать в саду своими руками» ( Мертваго , 312).
В семействе графа Чернышова глава семьи занимался только своим конным заводом, графиня же назначала все работы: домашние и полевые, проверяла отчеты в конторе, занималась строительством, заводом, фабриками, садом, да еще лечила больных в собственном «лазарете» ( Жиркевич , 576). Не только рядовые помещицы, но и многие аристократки совмещали рафинированную светскую жизнь в столице с ведением хозяйства в деревне. Княгиня Д. А. Трубецкая называла это «заниматься своей экономией» ( Шереметьев , 5). П. А. Вяземский, описывая старое московское семейство князей Оболенских, отмечал: «В семействе и хозяйстве княгиня была князь и домоправитель, но без малейшего притязания на это владычество. Оно сложилось само собою к общей выгоде, к общему удовольствию, с естественного и невыраженного соглашения» ( Вяземский1989 , 538). Деловитость помещиц порой поражала их более сентиментально настроенных мужей и братьев. К.Н. Батюшков писал в 1817 году о своей сестре: «А. Н. все в хлопотах. Выстроила дом прекрасный! У нее сад и хозяйство поглощают все время: и слава Богу!» ( Батюшков , 413). При сравнении текста «Графа Нулина» с мемуарами той эпохи обнаруживается почти полное (с поправкой на сезон и интересы) совпадение перечня дел, для которых нужен был хозяйки глаз с реальным «утром помещика»: «каждый день заглянет в свою пивоварню, в сад, в огород, пчельник, в конюшню и коровник…» ( Снигирев , 555).