Билл Сидней Портер — один из самых прекрасных людей, с которыми меня сводила жизнь.
Судьба его драматична и неординарна: приговоренный к смерти от чахотки, ушедший в себя, озлобленный и недоверчивый, он был поначалу отринут мной, как симулянт и гнусный обманщик, тем более что доктор, которому я поручил его обследовать, сказал, что парень здоров как бык. (Потом выяснилось, что спьяну доктор обследовал не Портера, а мальчишку-мексиканца.) Я прогнал Портера из дома в прерию. Там он спал под открытым небом. Началось кровотечение, и Джон Сандайк, ковбой, которого мы все звали «Сучья лапа», чудом его выходил, втирая в спину барсучье сало и заставляя пить молоко кобылиц пополам с медом. Более того, он поселил его на конюшне, чтобы парень дышал тем воздухом, который «Сучья лапа» считал целебным, и утверждал, что, если бы он имел хотя два класса общеобразовательной школы, он бы открыл лечебницу для чахоточных в конюшнях. (Еще он предложил мне взять патент на «Ящик долголетия», где должны стоять два улья и конь, отделенные друг от друга сеткой, а в третьем отсеке нужно держать больного: «Полгода — и я гарантирую, что семидесятилетний дед после пребывания в моем «ящике здоровья» справится с семнадцатилетней девушкой, причем сделает это лучше тридцатилетнего Дон Хуана».)
Так вот, Билл Портер выздоровел и стал прекрасным ковбоем (он сирота, мать ушла из жизни, когда он был маленьким, отец — безумный изобретатель и алкоголик), стрелком, почтмейстером, поваром, уборщиком, стригалем овец, певцом, дояром, учителем, бойцом в нашей группе, охранявшей границу от набегов бандитов, и уложил немало дьяволов в честной драке, один на один, а то и против двух или трех. (Стрелял он лучше, чем сейчас пишут в дешевых романах о ковбоях, — бил на лету черешню с первой пули, почти не целясь.)
Затем он похитил самую красивую девушку Остина, падчерицу мистера Роча, начал собственную жизнь, не унижая себя положением прихлебателя в богатом доме, стал работать кассиром Банка, а потом, скопив денег и получив ссуду в двести пятьдесят долларов, принялся выпускать свою газету «Роллинг стоун».
Я посылаю Вам, сэр, пять номеров этого «Перекати-поля», издаваемого самым настоящим перекати-полем: все — от первой до последней строки — написано им, им же все и нарисовано.
Прошу Вас прочитать сочинения Билла Портера, которые он писал по ночам, после того как возвращался из своей вонючей, душной кассы на чердак, в комнатенку, где и овцу-то с трудом уместишь, не то что человека. Там он и поныне сочиняет все, что я отсылаю Вам.
Сейчас его газета обанкротилась: он был слишком задирист, этого не прощают тем, у кого нет хорошего счета в Банке и громкого имени у публики. Из Банка Портеру пришлось уйти, поскольку в кассе была обнаружена недостача. Я не смею скрывать этот факт потому, что абсолютно уверен в полнейшей невиновности Портера. Он может застрелить, если оскорбят его близких друзей; он может перегнать через границу стадо мустангов, если его попросит об этом человек, которому он верит, или если приятель оказался в беде и ему надо помочь, но он не способен на мелкую, трусливую подлость, на кражу в том Банке, куда его пригласили работать те люди, которых он глубоко, по-сыновьи уважал.
Сейчас против него снова начали копать тихие ревизорские мыши из Вашингтона.
Благородная задача сильных и добрых людей, истинно думающих о судьбах Штатов, заключается в том, думается мне, чтобы делать все для выявления и поддержки талантов. Лишь талант является тем, что может объединить наши Штаты, сделав их умнее, богаче, достойней. Только безответственные идиоты могут не замечать неординарное, а то и попросту пинать его ногами.
Именно поэтому, сэр, я прошу Вас прочитать малую часть написанного Портером и высказать свое отношение к дару (может, я ошибаюсь и никакого дара нет?) этого человека.
В случае, если Вам понравятся работы, пожалуйста, не говорите ему, что это я послал Вам подборку газет, — он болезненно честолюбив, видимо, как и все творческие люди.
Остаюсь к Вашим услугам,
Ли Холл, землевладелец и скотовод».
35
«Уважаемый мистер Портер!
Мне удалось ознакомиться с несколькими номерами газеты «Роллинг стоун».
Прежде чем я выскажу ряд суждений, хотел бы задать Вам два вопроса:
1. Действительно ли Вы один являлись автором всех материалов газеты, ее фельетонов, юморесок и корреспонденций, а также карикатур, опубликованных на ее страницах?
2. Соответствует ли действительности то, что Вы привлечены к уголовной ответственности по обвинению в растрате, будучи кассиром и счетоводом «Первого Национального банка» в Остине?