«Давай, — говорит, — Эл, работай! Ты смачно рассказываешь свои истории, пора научиться их записывать, а потом продавать за двадцать баков в воскресный номер газеты». — «Ладно, — отвечаю я ему, — давай. А как?» — «Да проще простого. Расскажи-ка мне, как ты совершил первый налет на поезд». — «Очень просто, — говорю я ему, — надо найти место, где паровоз заправляется водой, но только чтоб это была не многолюдная станция, а разъезд. Берешь на мушку машинистов, сгоняешь их в сторону, велишь поднять руки и начинаешь работать». — «А это что такое, «работать»?» — «Ну как «что такое»? Грабить начинаешь». — «Ты же знаешь, я не грабил, не знаю, как это делается». — «Да проще простого! Идешь в почтовый вагон и берешь баки!» — «А кто-нибудь есть в почтовом вагоне?» — «Как кто? Охрана». — «Вооруженная?» — «Конечно, разве охрана бывает невооруженной?» — «А почему же они не отстреливаются?» — «Так ведь мы нападаем, а они обороняются! Кто напал, тот и выиграл». — «Значит, вы стучитесь в дверь почтового вагона, охранники распахивают двери, приглашают вас на чашку чая и передают мешки с золотом?» — Ну наивный парень, а?! Кто ж добровольно передаст мешки с золотом?! Это только дерьмо отдают добровольно, и то не всегда: начинающий фермер гоняет свое семейство облегчаться на огород, упаси бог, если кто оправится не на его земле, а в сторонке! Я начинаю ему рассказывать, что приходится довольно настойчиво стучать в дверь почтового вагона, а он свое: «Чем?» — «Как «чем»? Ясное дело, рукоятью кольта. А еще лучше для начала бабахнуть из сорок пятого под крышу, дырка останется величиною с кошачью голову, впечатляет». — «А если охранники ответят на ваш выстрел своими двумя?» — «Так у них дробовики!» — «Почему?» Как ребенок «почемукает», честное слово, абсолютный несмышленыш в наших делах. Ну, объяснил я ему, что сорок пятый калибр стоит в десять раз дороже дробовика. «А где хранятся деньги?» — «Как где? В сейфе!» — «А ключи?» — «Ключи в Банке, куда они везут деньги». — «А как же вскрыть?» — «Очень просто: упираешь кольт в затылок охранника и почтальона, они и трудятся за милую душу, пыхтят с ломом, а потом отдают содержимое». — «А если в сейфе пусто?» — «Плохо тогда дело!» — «Что, надо ждать нового поезда?» — «Ну да, новый поезд придет с полицией, те всех нас перестреляют». — «Так ведь можно убежать?» — «От полиции бежать трудно». — «Почему?» — «Да потому что все полицейские на Диком Западе сами раньше были налетчиками». — «А как же они смогли попасть в полицию?» — «Да проще простого: заложат своих друзей, скрутят ночью, перестреляют самых ершистых, сдадут властям, вот и получают шерифские звезды». — «Ладно, теперь понял, но что ж делать, если в сейфе пусто?» — «Как что? Грабить пассажиров!» — «Так ведь они могут быть вооружены?» — «Они и с револьверами под лавки залезают». — «Почему?» — «Да потому что люди трусы. Если ты распахнул ногой дверь, гаркнул на них, они сразу потекут!» — «А если найдется человек, который выпустит в вас пять патронов?» — «Это, конечно, будет плохо, но ни разу никогда и никто так не поступал. Я ж говорю, трусы». — «Все?» — «Все, кроме женщин». — «Почему?» — «А потому что те любопытные. Им страсть как интересно на живых налетчиков посмотреть». — «Почему?» — «Да потому что ихние мужики, словно тряпки, прими, подай, пшел вон! Им настоящего хочется, чтоб можно было со всей душой подчиняться». — «Почему?» — «Да потому что баба любит сильного, им матрацы не нужны». — «И не стыдно вам было женщин грабить?» Я аж взвился: «Да я никогда их не грабил!» — «Только мужчин?» — «Конечно. Они хитрые, пока мы почтовый вагон шерудим, все свое передают бабам, а те в чулки прячут». — «Ну и как же вы поступали?» — «Чулочки берем, высыпаем содержимое, всякие там золотые челюсти, бумажники с зелененькими и платиновые часы берем себе, а сережки и обручальные кольца возвращаем женщинам. С извинением». — «Ладно, ограбили вы поезд, а потом что?» — «Как что? Потом надо смываться». — «Смылись. А дальше?» — «Погуляли маленько, и снова надо искать одиноко стоящую водонапорную башню». — «Так ведь у вас после налета много денег. Куда вы их девали?» — «Это нормальному человеку можно обойтись малым, а когда за тобой постоянно гонит полиция, деньги летят направо и налево; где обычный человек за ночевку платит доллар, нашему брату приходится отваливать четвертак. Потом очень много идет на то, чтоб откупаться от полиции». — «А это как?» — «Через третьих лиц... А вообще-то полицейским с нами выгодно работать... Почему они в перестрелке никого из наших стараются не убивать? Потому что невыгодно». — «То есть как это так?» — «Да вы что, ребенок? Все проще простого... Если мы убежали, тогда начинает работать бюрократия, на нас выписывают ордера и пошла погоня...» — «Ну и что? Какая полицейскому выгода от погони?» — «Ну и ну! То есть как это, что за выгода?! Им же деньги дают на это, бесконтрольные деньги! А они берут фиктивные расписки, что, мол, лошадей купили, фураж, проводнику отвалили полтысячи, врачу семьсот... Они не за нами гоняются-то, шерифы распрекрасные, а за своей выгодой, за дармовыми баками...» — «А когда ж налетчик вкушает сладкой жизни?» — «Да никогда! Вся жизнь в бегах... А если и выдастся денек-другой погулять, так сил нет, и все время ждешь, что дружок заложит...» — «Значит, ваша профессия менее заманчива, чем смежные с нею?» — «А какие профессии с нею смежные?» А Портер серьезно так ответил: «Ясное дело, какие: политик и биржевой спекулянт»... Ну юморист, а?! Я только вечером, перед сном понял, какой у него ум... Это мы все так считаем: нет ничего легче, чем сочинять всякие там книжонки, а он мне всю душу вытряс своими «почему», прежде чем я смог вспомнить, что такое налет на поезд... А ведь так все было понятно: согнал машиниста, открыл почтовый вагон, прошелся по пассажирам — и давай стрекача...