Как бы то ни было, но в Мюнхене в революционно настроенных кругах все знали, что молодого русского социал-демократа зовут Мейер. Дети хозяина гостиницы очень любили своего постояльца и звали его «дядя Мейер». Время от времени он делал им маленькие подарки.
Эта мюнхенская фамилия Владимира Ильича стала причиной одного недоразумения, о котором рассказала в своих воспоминаниях Н.К. Крупская.
Дело было так. В январе 1900 года окончился срок ссылки Владимира Ильича. Он вернулся в Россию, а в июле того же года выехал за границу. Н.К. Крупская смогла к нему выехать лишь через несколько месяцев. Владимир Ильич своевременно сообщил ей свой мюнхенский адрес. Из соображений конспирации переписка велась не открыто; адрес находился в переплете книги, которая была послана одному земскому деятелю. Этот последний книгу, как говорят, «зачитал», и Надежда Константиновна адрес не получила. Но ей был известен адрес некоего Модрачека, фамилией которого Ленин помечал свои письма. Крупская решила, что под фамилией Модрачека живет в Праге сам Владимир Ильич.
Приехала она в Прагу, разыскала дом Модрачека. Вышел хозяин квартиры и, к удивлению Надежды Константиновны, заявил:
– Я Модрачек.
Впрочем, он тут же догадался, кого именно разыскивает русская женщина, и порекомендовал ей выехать в Мюнхен. В Мюнхене, придя в гостиницу Риттмейера, она встретилась с женой хозяина, и та сразу сообразила, с кем имеет дело.
– Вы, вероятно, жена герра Мейера? – обратилась она к Н.К. Крупской. – Он ждет жену из Сибири. – И тут же указала Надежде Константиновне квартиру на заднем дворе, в которой жил Владимир Ильич вместе со своей сестрой Анной Ильиничной.
Приезд Надежды Константиновны вызвал необходимость в смене фамилии. Болгарские социал-демократы достали Владимиру Ильичу паспорт на имя болгарина И. Иорданова. Пришлось Ленину отпустить себе «болгарские усы», и с тех пор он и Надежда Константиновна числились в мюнхенской полиции как «доктор юриспруденции Иордан Иорданов и его супруга Марица». 2
И еще один случай, связанный с псевдонимом «Мейер». После Октябрьской революции один чешский коммунист побывал в Москве и беседовал с В.И. Лениным. Вернувшись в Прагу, этот товарищ разыскал Модрачека, о котором шла речь выше, и спросил его:
– Ты ведь встречался с Лениным?
– Нет, – ответил тот. – Ленина я ни разу не видел.
Приехавший был весьма удивлен.
– Странно! – сказал он. – Я говорил с Лениным. Он спросил, знал ли я Франтишека Модрачека. И добавил: «Передайте ему привет от Мейера. Он уж догадается». 3
А скромный чешский рабочий и в самом деле не подозревал, что молодой русский революционер Мейер и вождь Октябрьской революции Ленин – одно и то же лицо!
Лишь в 1917 году, увидев в газете портрет В.И. Ленина, Модрачек позвал жену и сказал ей:
– Знаешь, кто такой Ленин? Это наш Мейер! 4
Впрочем, не один Модрачек не знал тогда Ленина в лицо. Немецкий товарищ Ксавер Штреб в своей брошюре о пребывании Ленина в Германии пишет:
«Многие из его немецких знакомых неожиданно узнавали теперь, что „дядя Мейер“, столь любивший детей, „доктор Иорданов“, столь охотно вступавший в споры, встал во главе первого рабоче-крестьянского государства». 5
Мистер Рихтер в Лондоне
На берегу широкой мутной Темзы,
В глухом углу рабочего квартала
Простой, старинный, бедный дом стоял.
Этого дома на Холфорд-сквер, 30 теперь нет. Он был во время второй мировой войны разрушен фашистской бомбой. Но в начале нашего века, в 1902 году, дом этот был известен многим.
Однажды в дверь одной из квартир постучался человек. Вышла хозяйка квартиры миссис Йо.
– Можно мне видеть господина Ульянова, то есть нет, – мистера Рихтера? – обратился к ней незнакомец.
– Йес, – после некоторого раздумья ответила хозяйка и проводила гостя в квартиру, где проживал Рихтер с женой.
Незнакомец, спросивший Рихтера, был Иван Васильевич Бабушкин. 1 А Рихтер, как читатели, конечно, догадались, – сам Владимир Ильич. Под этой фамилией он и Надежда Константиновна записались, приехав в апреле 1902 года в Лондон, чтобы наладить и продолжить издание «Искры».
В воспоминаниях Н.К. Крупской есть по этому поводу такая фраза: «Документов в Лондоне тогда никаких не спрашивали, можно было записаться под любой фамилией. Мы записались Рихтерами». 2