– Само собой – что двери, что платье! – весело отозвался Рене, решив подыграть и загнав поглубже свое беспокойство.
– Черное? – лукаво прищурился сенсей.
– Черное неизменно – будто станет она другого цвета носить, – согласился Рене. – Она такая талантливая, что невольно пробивает на зависть – вот еще и актрисой оказалась, в добавок ко всем ее прочим умениям.
– А ведь сама она всегда себя считала полнейшей бездарностью…
– До сих пор считает, – печально заметил Рене. – И ничто не может ее здесь разубедить.
– Не знал бы ее, подумал бы на хвастовство. Желание намеренно принизить себя в глазах окружающих, чтобы набиться на комплименты.
– Если бы. Но зато другие по достоинству замечают ее таланты. Что скрывать, по пятницам многие ходят к нам исключительно ради нее, нуарной дивы Дзато. А вот в прочие дни аншлага обычно не наблюдается.
– Не сомневаюсь. Сам бы сходил на нее посмотреть, – мечтательно проговорил сенсей, – да боюсь, она меня заметит.
– А ты инкогнито. В плаще и шляпе, – предложил Рене, хитро сверкнув глазами.
– Тогда уж не только она заметит, но и все остальные. А так и в милицию ненароком загреметь можно, по подозрению в злоумышленных деяниях, – сенсей с улыбкой отмел его авантюрное предложение. – Бдительные граждане у нас ведь все замечают, а уж тип в плаще и шляпе и подавно без внимания не останется.
– Да перестань ты, приходи. Сядешь за дальний столик, она и не углядит ничего.
– Ну тогда и я ничего не угляжу, за дальним-то столиком – глаза уже не те, подводят. И стоит ли тогда приходить? – сенсей развел руками и рассмеялся.
Карандаш замелькал меж пальцев его быстрее прежнего, остро отточенный грифель расчерчивал воздух и рвал его, точно бумагу. Сенсей нервничал, руки выдавали его, хотя голосу своему он всеми силами и старался придать показную бодрость. Рене не мог больше выносить этого напряжения и мельтешения – взял у него из рук карандаш, отложил на стол. Сенсей даже не высказал возмущения – он как-то резко сник, словно бы Рене, забрав у него игрушку, лишил его тем единственного источника энергии.
– Ее уход парализовал мне душу, – глухо произнес он. Сквозняк, успокоившийся было, с новой силой задул по ногам.
– Тебе обязательно нужно сказать ей об этом. Чтобы она знала, как много значит для тебя.
– Она знает. И потому сделает все возможное, чтобы избежать любой нашей случайной встречи, – со вздохом произнес сенсей. От его наигранной бодрости не осталось и следа.
– Серьезно, сенсей, приходи в «Пристань», – все не унимался Рене. – Вы, как две враждующие стороны, должны уже когда-нибудь прийти к мирному соглашению. Озвучить свои требования друг к другу и заключить хотя бы перемирие.
– Требования? – сенсей скривился в горькой усмешке. – Я не имею права что-либо требовать от Лори. Все, что я делал для нее, было не в долг. И я никогда не рассчитывал ни на какую отдачу его, выраженную в чем бы то ни было.
Рене отвел взгляд. Он не разделял точку зрения сенсея, и не мог полностью согласиться с его словами – но все же снова предпочел промолчать. Опять смалодушничал, скрыл свои истинные мысли, выбрал нейтральную сторону молчаливого наблюдателя. Сам себя потом будет корить, сколько раз уже было – но вновь не смог он найти в себе духу возразить сенсею. Сенсей сам никогда не боялся открыто признавать свои ошибки и подопечных своих учил высказывать мысли прямо, не подстраиваясь под чужие ожидания – так что опасаться его неприятия было бы глупым, но Рене в который раз уже пошел на попятный. Не в смелости была загвоздка, загвоздка была в нем самом. Ему хотелось высказать сенсею в лицо все, что так мучило порой – но он вновь сделал шаг назад, уступил прошлому, которое слишком больно было бы вырезать из своего сердца без анестезии. Оттягивал иссечение до последнего, в ущерб себе и Лори. Руки сжимал в кулаки от ярости, боли и обиды за нее – и молчал. Никаких требований действительно не было, сенсей не кривил душой – но было там нечто иное. И в голове оно до сих пор не укладывалось, а ведь вторую пятилетку разменяли они с тех пор.
– Ну вот приду я завтра, как ты просишь, и что? Она учует меня на расстоянии и сама порога не переступит. Придется вам концерт отменять, и все по моей милости, – вымученно рассмеялся сенсей. Рене глянул на него, не выдержал и снова отвел глаза. Очередная неудачная попытка разрядить обстановку и свести все к шутке.
– Передавай ей привет, Руслан. Хотя… на твое усмотрение.
04. Открытый космос