Здесь хорошо встречать рассвет после бессонной больной ночи, когда демоны утреннего безумия готовы растерзать и сожрать живьем. И еще – орать что есть мочи, рыдать навзрыд, хохотать до колик, горланить песни и признаваться во взаимной ненависти. Мост смертников – он для откровений, сказанных на крайних гранях эмоций. Он – граница, делящая скрытое и явное.
Здесь, на мосту, я раскладываю чувства по цветам, будто пляжные полотенца в палатке уличного торговца: от темных к ярким, снизу вверх. Укладываю слоями эмоции, пласт за пластом, собираю как торт – бисквит и прослойка, снова бисквит, и самое вкусное на верхушку его – мед, чернослив и грецкие орехи. Мир вокруг постепенно приобретает спокойствие, колыхание воздуха становится едва различимым, угасает дребезжание звуков и мельтешение цветов.
Этот мост – самое прекрасное место в городе, несмотря на его страшную славу. Самые потрясающие закаты, самые искренние чувства, самые сильные переживания – все сосредоточено здесь. Сколько было прожито, сколько всего переговорено и передумано, в одиночку или же рядом с таким же, как и я, ненормальным, одним на всю жизнь. С юности и до сегодняшнего дня, а дальше – до самой смерти, это исповедальня и место для самоубийства, если в нем все же возникнет необходимость, мост на все случаи жизни.
– Да что же с вами делать-то! Вы оба – класс коррекции какой-то, в самом деле!
Голос звучит в памяти, рассыпается по мосту звенящими бусинами. Слова эти, принадлежащие сенсею и сказанные им однажды в шутку, неожиданно прижились и определили нас с Рене на все время нашей юности. Универсальная отмазка от всего, годится подо что угодно, чего уж возьмешь от учеников подобного учреждения. Выпускники личного класса коррекции под покровительством сенсея, это все же довольно почетно. Мы не держали зла на него – в его словах всегда было очень сложно найти что-либо обидное, даже если казались они не таким-то уж и душевными. Слова-птицы, произнесенные с его теплотой, его голосом, выпущенные в полет и обласканные взглядом глаз его в ореоле мелких морщинок – человек этот не мог обидеть словами. Все, что он говорил, было доброй шуткой. Сенсеев персональный класс коррекции, перепачканный с ног до головы побелкой – к затеянному в школе в тот год ремонту припахали и нас, невзирая на летние каникулы.
– Зато синяков не видно! – мы усиленно искали тогда плюсы в сложившейся невеселой ситуации.
– Тут уж верно, у Лори-то их в достатке, даром что кожа такая белая – поддерживал нас сенсей в наших нелегких поисках. – Тебе, Руслан, ведь от нее тоже перепадает, она у нас не жадная. Дракон наш щедра на раздачу!
Летние обрывки воспоминаний всегда согревают, несмотря на то, чем все обернулось впоследствии. Все прошлое – в прошлом, а оно было теплым и ласковым. Моменты счастья, рассыпанные в памяти, собираю на нитку. Почти все они – о лете. Годы сменялись, мы взрослели, но неизменно – лето, самая лучшая пора, свободная от школы, уроков и условностей. Не хочу смешивать в одном бокале прошлое и настоящее, коктейль тогда выйдет не самым приятным на вкус. Воспоминания искрятся, помогают спастись от леденящего холода в час, когда ночь переходит в утро. Страшное это время – по крайней мере, для меня. В эти часы лучше всего спать крепким сном, а когда не выходит – беги, спасайся. Только не убежать, некуда. Куда бы не бежала, всегда встречаюсь с самой собой лицом к лицу.