– Узнаю нашу девочку. Скора на расправу, дракон, – сенсей улыбнулся уголками губ.
– Якудза. Татуировку ее видел?
– Неужели новую?
– Ее самую.
– Нет, откуда? Но догадываюсь, что там у нее может быть.
– Все в лучших традициях японской группировки, ты верно подумал, я полагаю. Дракон там у нее на полспины.
– Собственный портрет?
– Да что-то не очень похоже. Видать родственник ее какой. Я ж их в лицо-то и не видел никогда.
– Ну вот, считай и увидел кого-то. Это как фотография. Заочное знакомство.
Оба они, Рене и сенсей, посмотрели друг на друга внимательно и резко рассмеялись. Оттого, что слова эти были сказаны будто бы вовсе и не в шутку, они прозвучали еще смешнее, чем были изначально. До ужаса серьезный разговор двух взрослых мужчин, драконы и родственники якудзы Лори.
– Она, кажется, вернулась к исходному своему цвету волос? – спросил сенсей, отсмеявшись.
– Да, как это называется – медовый, карамельный?
– Пшеница, – подсказал он.
– Ну может, – Рене не стал спорить. – Оттенки красок звучат, будто ценники в продуктовом магазине. Как с ней туда не придешь – начинается: орех, карамель, будто это ресторан какой, а не косметический. И все же медовый у нее цвет.
– Почему это?
– Так он на мед больше всего и похож.
– Медовая пшеница, давай придем к такому заключению. А мед – он по цветам всегда разный.
– Ну хорошо, если ты так настаиваешь. Думаю, ей просто надоело постоянно подкрашивать корни, вот она и выкрасилась в наиболее похожий на настоящий свой цвет. Чтобы не следить постоянно за отрастающими волосами.
– Хитроумный драконий план.
– Тут уж не поспоришь. Так ведь это давно было, у нее наверно уже полностью свои отрасти успели. Хотя… Ты знаешь, такое чувство у меня порой, будто она возвращается к истокам – все больше похожа на ту, из детства.
Сенсей вопросительно выглянул из-за завесы сигаретного дыма.
– Внешне, конечно же, – добавил Рене.
– Так ведь это неплохо совсем. Та, которая из детства – она была замечательной. И не только внешне.
– Все это конечно верно, только вот та, которая из детства – она колотила меня на завтрак, обед и на ужин.
– Тебе, очевидно, в то время нравилось подобное меню. Ты ведь сам не давал ей тогда сдачи – значит, добровольно это позволял.
– Ага, добровольно-принудительно, – проворчал Рене. – Хорош ты педагог – сдачи давать советуешь.
– И вряд ли Лори станет теперь тебя колотить, – продолжил сенсей как ни в чем не бывало. – Во-первых, она больше не дотянется, а во-вторых – оба вы давно это переросли.
– Еще как дотянется, с ее-то каблуков!
Рассмеялись снова, сначала сенсей, потом подхватил и Рене, сопротивлявшийся до последнего. Теплый дружеский разговор, доверительная беседа двух близких людей, отца с сыном.
– Знаешь, сенсей… Глядя тогда на нее, я отрицал себя.
– Сколько раз говорил уже, Руслан – она тебе не враг и не соперник, – вздохнул он, пристально всматриваясь в лицо Рене.
– Да ведь я это все про наши детские годы. А то, что не соперник – так это сразу было ясно.
– А сколько времени тебе потребовалось, чтобы понять второе? Что она тебе не враг?
– У вас с Лори поразительно много общего, вы даже фразами порой одинаковыми говорите, – сказал Рене вместо ответа.
– Что уж тут поделаешь…
Сенсей снова вздохнул тяжело и пожал плечами. Губы искривил в горькой усмешке, но быстро стер с лица это выражение. Дым от его сигареты тонкой дрожащей струйкой тянулся вверх.
Конец ознакомительного фрагмента