Но можно ли было столь топорным методом вырвать ушедшие глубоко под землю корни преступности? По мнению лидеров этой самой преступности — нет.
Они считали, что стебли и листва, при наличии корней, отрастут сами, рано или поздно. Как верили в то, что эти их мысли доказывало существование лаборатории, — и не одной! — сотрудники которой уже не один месяц занимались попытками отыскать ключ к псионическим способностям. Ключ к тому, чтобы создать своего сверхпсиона, подавить угрозу и, наконец, вернуть себе власть над миром, которую у теневых владык так нагло отняли, загнав их в невероятно глубокие норы.
И что самое неприятное для пресловутых владык — это то, что «загонял» их отнюдь не Лжебог, противостоять которому было буквально невозможно. Это делали те, кого они привыкли считать не более чем безмолвным скотом, или же, в лучшем случае, послушными марионетками.
Столкнувшись с новой, абсолютной и в чём-то даже стихийной угрозой, мировые правительства были вынуждены идти на контакт друг с другом. Тех же, кто пытался двигаться против этого нового течения, сразу ломало встречным потоком… или стихией в лице тогда-ещё-не-Лжебога.
Итогом этого стало рождение Объединённых Мировых Правительств, попытки которых хоть как-то совладать с Лжебогом привели к тому, что в кратчайшие сроки по всей планете не только ужесточили законы и начали со всем тщанием следить за их исполнением, но и возвели экспериментальные следящие башни — установки, фиксирующие любые мало-мальски мощные всплески пси.
Сама цель этого масштабного проекта так и осталась необнаружимой, так как, будь на то желание сверхпсиона, Пси вовне практически не выходила, ибо большая часть не самых масштабных его манипуляций проводилась с абсурдной и недостижимой для обычного человека точностью.
А вот преступники, в частности — недоучки и самоучки, пусть и талантливые, быстро оказались под колпаком.
Скрыться от повальной слежки могли лишь самые искусные псионы, и только в не слишком многочисленных областях, где башни встречались относительно редко. Вот только много ли таких осталось на службе теневых владык после прошедшей зачистки? Единицы. А сотни и тысячи «мелких сошек» канули в лету за неполные одиннадцать месяцев функционирования системы слежения.
Сначала их, конечно, ещё размещали в специальных тюрьмах, но череда нападений Лжебога на такие объекты, вкупе с уничтожением содержащихся там псионов и всей инфраструктуры привели к тому, что выступивших против закона одарённых просто казнили.
Впрочем, считать, что казни были спровоцированы лишь нежеланием тратиться зазря, — попробуйте разок-другой восстановить с нуля тюрьму для одарённых, — могли лишь самые недалёкие из обывателей.
Ведь объединение ведущих умов человечества, широчайшие финансовые потоки, направленные на поиск способа совладать с Лжебогом, и «приходящие из ниоткуда» небольшие, но меткие «подсказки» привели к свершению массы побочных открытий, в числе которых оказались и неутешительные для человечества прогнозы о пагубном воздействии Пси на всё живое.
Мигом ужесточился контроль над одарёнными, и судьба ленивых, бесталанных и не желающих овладевать своим даром в странах третьего мира стала очень и очень незавидной. «Оплоты цивилизации» пока официально не переходили к крайним мерам, но и там жёсткие и жестокие мнения постепенно набирали популярность. Вплоть до того, что некоторые отдельные политические группы предлагали уничтожать под ноль всех псионов, оставляя лишь предельно минимальное их количество для борьбы с постепенно возрастающим числом появляющихся разломов.
И их не интересовало то, что уже сейчас для такой «рутины» недоставало псионов-боевиков, способных быстро и эффективно уничтожать мутантов «с той стороны».
Виновник же волны изменений, я сам, сейчас спокойно удалялся от тайной лаборатории, петляя над заснеженной горной грядой. В компактном рюкзаке костюма за спиной покоился накопитель, данные с которого ещё предстояло изучить и обработать, оценив деятельность лаборатории с точки зрения необходимости в её дальнейшем существовании: всё «лишнее» я «находил» и уничтожал. Мне не доставляло большого удовольствия сохранение жизней всякой швали вроде исследователей, готовых приносить в жертву науке живых и здоровых невинных людей, как не нравилось и наблюдать за здравствующими убийцами, террористами и прочей падалью, которая в обилии водилась сейчас под крылом уцелевших криминальных владык.