Под старым дубом Андрей споткнулся о морщинистый корень и рухнул на багровые листья. Желудок взбунтовался, и его стошнило горькой вонючей желчью. Сплевывая желтую слюну, он вдруг услышал тишину. Голоса ушли, оставив в одиночестве. Медленно, как сомнамбула, Андрей сел. Привалился спиной к бугристому стволу. Вытащил мятую пачку и закурил.
Только к вечеру, когда закончились сигареты, а сам окончательно замерз, Андрей решился вернуться в город. Грязный, с безумным взглядом, мусором, застрявшим в волосах, расцарапанным лицом, вздрагивая от каждого шороха, пробирался по темным улицам. Голоса не возвращались, но их смутная тень заставляет дрожать колени. Не решившись зайти домой, он пошел в то единственное место, где была смутная надежда на помощь.
— Господи!
Хельга зажала рот ладонями.
— Что с тобой?
Она сама сорвала с неожиданного гостя одежду в заскорузлой корке грязи. Затолкала под душ, открутив кран почти до кипятка. Стоя под обжигающими струями, Андрей, наконец, начинает приходить в себя.
Чистый, накормленный, в махровом женском халате на голое тело, Андрей сидел на маленькой кухне среди вечного бардака и пил мутный, пахнущий травами чай. Хельга сидела напротив, смотря с тревогой и удивлением. Она явно не ожидала такой выходки от правильного до зевоты друга.
— Рассказывай, что за безобразие ты учудил?
— Хель, мне кажется, я спятил…
— Ничего нового, дорогой. Все мы не в своем уме. Белые кролики тебе не мерещатся?
— Ты не понимаешь! Это кошмар! Я всё время их слышу! Как голову сунул в улей. Я думать не могу! Как дебил, только ногами дрыгаю. Не могу!
Хельга с размаху закатила Андрею пощечину.
— Тряпка! Прекрати истерику. Визжишь как резаная свинья.
Посчитав, что одной оплеухи будет мало, она плеснула прямо в лицо чаем из кружки. Пока Андрей, опешивший от неожиданности, беззвучно шлепал губами, швырнула в него полотенце.
— Вытрись. Успокойся и рассказывай по порядку.
Медленно, запинаясь и внезапно начав заикаться, Андрей рассказывал всё с самого начала. Закончив историю, уткнулся в кружку с остывшим чаем. Хельга, не сказав ничего, вышла из кухни.
«Сейчас дурку вызовет», — пронеслось в голове Андрея. Мысль несла облегчение и спокойствие.
Нет, Хельга вернулась почти сразу с бутылочкой из темного стекла в руке. Набрала из-под крана воды, накапала туда из пузырька, считая вслух капли. Ровно тридцать.
— Пей. Сейчас пойдешь и ляжешь спать, в дальней комнате. Закройся на щеколду, чтобы никто не мешал. Утром поговорим.
Свернувшись калачиком на узком диване Андрей мгновенно заснул.
Утром вчерашние события казались бредом, и разговор с Хельгой не клеился. Андрей стыдился, сам не зная чего, и уходил от ответов. Но не так-то просто было вырваться из рук маленькой женщины. Она упорно мучала вопросами, заставила выучить несколько дыхательных упражнений, а в конце вручила длинный ключ на веревочке.
— Помнишь, летом выбирались на дачу? Она сейчас пустая. Если почувствуешь то же самое — езжай туда. Хоть на попутке, хоть пешком, но доберись. Заляг на дно. По дороге позвони мне. Понятно?
Андрей благодарно кивнул и постарался быстрее уйти.
Следующие несколько дней он ходил, как пришибленный, но кошмар больше не возвращался. Ключ, вначале полежав на тумбочке в прихожей, перекочевал в ящик стола и потерялся под ворохом бумаг. Жизнь пришла в норму. Андрей сам себя убедил, что в тот день отравился и просто бредил.
Позже, в другой жизни, он узнает, что это был «заворот» — первое пробуждение пси-массы.
Блудный пасынок. Часть 2
Сейчас
Впервые за долгие месяцы по-настоящему чистый, пахнущий мылом и цветочным шампунем Андрей сидел на кухне. Кутался в махровый халат, слишком маленький для него, но бесконечно уютный после казенной одежды ЛИМБа. Пил чай, жевал хлеб с вареньем и слушал поток нескончаемой болтовни Хельги. Прерывать её не хотелось, пусть себе говорит. Слова шумели прибоем, а он наслаждался ощущениями дома, свободы, чистоты и тепла, смешивающимися в опьяняющий коктейль.
Через ощущение счастья наглым непрошеным гостем прогрызался червячок беспокойства.
— Хель, а где все?
— Кто?
— Ну, — Андрей неопределенно махнул рукой, — наши, старая тусовка. Я сначала не сообразил, тишина полная. Раньше ведь не протолкнуться. Кто-то постоянно ел, пил, вопли, крики. А сейчас мы с тобой вдвоем целый вечер.
— А, — женщина скривилась. Губы сложились в презрительную усмешку.
— Разбежались. После… — Хельга замялась, — ну ты понимаешь. Перестали заходить. У всех сразу дела, учеба, работа. Попрятались, хотя их никто пальцем не тронул.